Итак, что мы имеем?
Быстро осмотревшись, поняла, что оказалась недалеко от стойбища каких-то местных козопасов. Конечно, довольно большое стадо содержало, в основном, овец, да баранов, но не называть же пастухов баранопасами. Или даже бараньей прислугой. Звучит как-то неудобоваримо. Может, овцепасы? Нет, тоже что-то не то. Пастухи, короче, и дело с концом! Так вот, один из этих так называемых пастухов сейчас во все глаза пялился на такую всю красивую меня. И как-то подозрительно у него начал подёргиваться левый глаз. Это что ж, бедняга сражён моей красотой наповал? А чего ж тогда ко мне свою грязнючие грабки тянет? О, вот и поддержка в виде ещё нескольких пастухов, одетых в такие же грязные шкуры, пожаловала.
– Не-не, ребята, ближе не подходите, – я даже отошла на пару шагов назад, – Лучше подскажите, как бедной девушке к ближайшему населённому пункту пройти?
Лепечут что-то своё на каком-то тарабарском языке – ничего не понятно.
Хорошо, попробуем на английском. Может, на немецком? А может, на арабском? Плохо, что я его почти не знаю. Хотя, какие-то общие корни, похоже, есть. Но всё-равно ничего не понятно.
Эй, эй… Эти охламоны ещё нескольких таких же вонючек пригласили. А первый так вообще распоясался – пребольно так за ляжку ущипнул. И, главное, как успел-то? Он же от меня только что в двух шагах находился.
– Э, э, милок, ты свои грабки-то убери, а то так можно и без них остаться. Как говорил один незабвенный актёр старого советского кино “Я чиню черепа, но могу и наоборот”[7].
Правда, до починки черепов я ещё не доросла (пока только на второй курс медина перешла), но до “наоборот”, похоже, совсем недолго осталось.
– А ну, охолони, говорю! Всё никак не угомонишься? Что ты там лепечешь на своём тарабарском? Ничерта же не понятно. Отвали, говорю, а то потом пожалеешь.
Ну ты смотри, какой активный выискался: уже к самому сокровенному потянулся. Да и дружки его как-то по-недоброму поглядывают и всё со спины зайти норовят. Чтобы отрезать мне путь к отступлению? Ага, не на ту напали!
– Ну, дюже вонючий дядя, ты сам напросился! – хэк…
Ничего себе эффект: глаза в кучу – и хлоп на спину. Вот что кулак животворящий с супостатом делает! Ого, как сподвижники-то возбудились: того и гляди – “порвут, как Тузик грелку”. Нет, мы так не договаривались. Пойду-ка я отсюда, подобру-поздорову.
И как задала стрекача – только меня и видели. Что ж я, зря, что ли, ежедневно кроссы бегаю?
Ты смотри, какие настырные: не отстают. Даром, что вонючки. А бегать, похоже, ничуть не хуже меня умеют. Ну да, побегай за овцами каждый день, да ещё и на своих двоих (ни лошадей, ни собак у них так и не приметила). Тут поневоле спринтером станешь.
Да, но что делать-то? Я же вечно от них бегать не буду. О, а вот и решение проблемы: невдалеке на берегу заметила очень плотную рощицу, куда тут же и занырнула, отсекая преследователей. Ага, ищите меня тут до морковкиного заговенья.
Какая-то бабища, до того обсуждавшая что-то с небольшой групкой очередных “египтян”, резко заорала, набросившись с упрёками на моих горе-загонщиков, подкрепляя свои аргументы нехилыми тумаками. И те, несолоно хлебавши, вынуждены были отправиться к своим любимым овцам.
“Это вам не тут”, разлюбезные мои. Баба, судя по всему, какой-то вес в иерархии ”овце-труженников” имела, поскольку послушались её беспрекословно. Хотя, конечно, странно: то ли пастухи жидковаты, то ли бабища великовата. Но результат – вот он: отстали от меня, голубчики.
А что это у нас тут такое интересное? Слегка выдавшись вперёд, разглядела причаливший к берегу… катамаран? У меня помутнение в глазах? Или в мыслях? Босые люди в шкурах, набедренных повязках – и катамаран? Что-то тут не чисто. Прям родным духом повеяло. Это кто же у нас тут на таких агрегатах по рекам рассекает?
Не успела я, как говорится, подготовиться к встрече в верхах, как рядышком (аккурат за спиной) нарисовался какой-то паренёк, сильно смахивающий на египтянина. Худющий, загорелый, с короткими, чёрными, как смоль, волосами. Не успела подивиться этому “чуду в перьях”, как он меня основательно озадачил:
– Вот из ё нэйм? – спросил меня этот юный падаван.
Ну ничего ж себе! То трындят на какой-то невнятной тарабарщине, а то “по-аглицки” “разговоры разговаривают”.
7
Фраза главного героя, которого играл актёр Олег Ефремов в фильме "Дни хирурга Мишкина" (1976).