— Так нечестно, — говорит Антония. — Если мы снимем бюстгальтеры, вы снимете свои плавки.
— Надеюсь, вы не хотите сказать этим, что моя восхитительная грудь не так существенна, как ваша, — говорю я.
— Если вы не снимете низ, мы не снимем верх, — говорит Беатрис.
— Ну и ладно. Не все ли равно? Давайте просто поплаваем, — говорит Маркус.
После этого вечер как-то выдыхается. Мы плаваем. Я нахально снимаю с себя плавки, потому что люблю, когда вода щекочет яички. Потом, под большой визг, помогаю девушкам снять лифчики. Но довольно скоро всем становится холодно. Мы бежим, дрожа и босиком, через лужайку к дому. По последней сигарете и по рюмочке на ночь. Потом все отправляемся спать.
К счастью, у нас одна ванная комната, благодаря чему можно поприставать к Беатрис и Антонии, пока я жду за ними своей очереди почистить зубы.
— Ну, что, девочки, вы готовы?
— О, черт, это про нашу тройку, — говорит Беатрис.
— Вы еще не передумали?
— Мы не передумали? — спрашивает Беатрис Антонию.
— Надо полагать, — говорит Антония.
— Дай нам пять минут, — говорит мне Беатрис.
Проходит гораздо больше, чем пять минут, я сижу в кровати с раскрытой книгой и пытаюсь не уснуть в слабой надежде, что они все-таки поступят так, как сказали. Хотя нельзя утверждать, что есть многообещающие предзнаменования. Например, тон, которым Антония произнесла «надо полагать». Это не прозвучало как неистовое желание созревшей молодой девушки заняться горячим нетрадиционным сексом с мужчиной старшего возраста. Скорее это было похоже на то, как недовольного, но послушного ребенка тащат в дом престарелых, где он получит конфетки и липкие поцелуи девяностосемилетней прабабушки.
И, честно говоря, я не чувствую себя особенно возбужденным. Я пытаюсь себе представить дикие картины того, как пара молодых девушек стонет, лаская друг друга, когда одна из них сидит верхом на моем языке, а другая отчаянно подпрыгивает, сидя на моем могучем органе. Но как-то это кажется нереальным. Отсталые английские девушки с бледной кожей и смешливыми голосами учениц паблик скул не вяжутся с таким поведением.
Вдруг дверь открывается, и в комнату входят они, в одних трусиках и прикрывающих грудь небрежно застегнутых блузках.
— Извини, что так поздно, — говорит Антония.
Правильнее всего было бы ответить: «Нагнитесь обе, и я вас хорошенько отшлепаю». Но вместо этого я говорю:
— Привет, заходите.
Девушки усаживаются на кровать по обе стороны моих ног, закрытых простынями.
— Ну, с чего начнем? — говорит Беатрис.
— Гм, не знаю. Может быть, вы снимете свои рубашки?
— Не при горящем свете, — говорит Антония.
— Ну, тогда при выключенном свете, — говорю я.
Беатрис выключает свет.
— Так, — говорю я, расстегивая рубашку Антонии, — теперь лучше, верно?
— А я? Что я должна делать? — говорит Беатрис.
— Дай мне поиграть несколько минут с грудью Антонии, а потом я займусь твоей.
— Займется моей? У него очень сексуальный способ выражаться, тебе не кажется, Ант? — говорит Беатрис.
— Хорошо — буду ласкать, гладить, э-э… щекотать. Каких слов ты хочешь?
— Только не щекотать, — говорит Антония. — Это явно неэротично.
— Все что угодно, только чтобы я не сидела тут как третья лишняя, — говорит Беатрис.
— Извини, Антония, одну минуту, — говорю я, переключая свое внимание на грудь Беатрис.
— Но ты даже не начал, — возмущается Антония.
— Но послушай, Беатрис почувствовала себя покинутой, так ведь? — говорю я.
— Не нужно представлять это как мою вину. Ты — мужчина. И твоя задача сделать так, чтобы мы обе были довольны, — говорит Беатрис.
— Послушай, у меня только две руки. Я не могу быть всюду одновременно. Займитесь сами своим верхом, а я займусь вашим низом.
Девушки переглядываются.
— Тебе нельзя этого делать, — говорит Беатрис.
— Почему?
— А как ты сам думаешь? — спрашивает Антония.
— Не знаю. Может быть, вы не хотите идти до конца в первую же встречу?
— У нас месячные, — произносят Беатрис и Антония одновременно.
— Не может быть! — говорю я.
— Мы думали, ты понял, — говорит Беатрис. — Иначе почему мы не снимали трусы в бассейне.
— Это ужасно досадно.
— Извини, — говорит Антония.
— Но… но… как же вы собирались заниматься сексом, если у вас месячные?
— Ну, мы всегда можем… сделать тебе, — предлагает Беатрис.
— Но вам-то это не доставит удовольствия.
— Доставит, — говорит Антония.
— Да, мы не против, — говорит Беатрис.