— Ну да. Конечно, — говорит он, осторожно переводя взгляд с меня на Дика, потом на Ника и Дейва, опасаясь, что мы сейчас все засмеемся и сознаемся, что пригласили его, только чтобы подразнить. Но мы улыбаемся ему благожелательно и ободряюще. — Нет, подождите, я совсем забыл, — говорит Гейвин, — я должен встретиться в обед с сестрой.
— Вот как! Она что, живет здесь? — спрашиваю я.
— Нет, она приехала со школой, так же как и мы. Она в шестом классе в Эллесмере.
— В Эллесмере. Это хорошо, — говорю я, надеясь, что вожделение, звучащее в слове «хорошо», не слишком заметно.
— Послушайте, — говорит он, — может быть, вы присоединитесь к нам?
— Ты думаешь, это возможно?
— В этом нет проблем. С кем только мы не встречаемся.
— Ну ладно, отлично.
Договорившись о деталях, Дейв, Ник, Дик, этот странный малый по имени Алекс и я направляемся в ближайший бар, который может оказаться нам по карману, чтобы принять предобеденный аперитив. Ближайший доступный нам бар оказывается на значительном удалении от Академии, и поход туда отнимает гораздо больше времени, чем было бы разумно потратить.
— Quattro grande birra, per favorer[1], — говорит Дейв, проверяя объем своих познаний в итальянском языке. Надо сказать, более обширные знания ему никогда не требовались.
— Мне тоже, пожалуйста, — говорит Алекс, проявляя, как мне кажется, неуместную для младшего по возрасту дерзость.
— Cinque, — делает поправку Дейв.
Мы все сворачиваем сигареты, за исключением Ника, который слишком трепетно печется о красоте своего тела. Дейв, в качестве совратителя юношества, показывает Дику и Алексу, как это делается.
— Черт, — я внезапно спохватываюсь относительно Чэппи, — может быть, нам нужно было пригласить его?
— Еще один младенец, и у нас тут будет целый детский сад, — говорит Ник.
Все смотрят на Алекса. Его щеки слегка розовеют.
— Он не имел тебя в виду, — говорю я Алексу.
— Нет, имел. Но в хорошем смысле, — говорит Ник.
Алекс молчит. Он вообще редко говорит, насколько я могу судить. Но это одна из причин, по которым мы терпим его в своем обществе, — по этой и благодаря его привлекательным странностям. Сегодня утром, сразу после похода в Академию, мы наблюдали, как он ударом ноги убил какого-то дряхлого голубя, куски внутренностей которого прилипли к его ботинку.
— Значит, ты считаешь, что мне не стоит переживать? — спрашиваю я.
— Почему ты должен переживать? — говорит Ник.
— Ну, он приносит нам в качестве жертвы девственность своей сестры.
— Девственность? В Эллесмере? — говорит Дейв.
— Ты хочешь сказать, что девочки в Эллесмере отличаются особой распущенностью? — говорю я.
— А по какой еще причине девчонка пойдет в шестой класс паблик скул, в которой полным-полно изголодавшихся по сексу мальчишек? — говорит Дейв.
— Пожалуй, ты прав!
— Вот еще одна причина возненавидеть наших родителей, говорит Дик. — Если бы они послали нас в Эллесмер, мы бы не оставались до сих пор девственниками.
— Говори только за себя, — отвечаю я, возможно, с излишней поспешностью.
— Ну, ты все же несколько запоздал.
Я замечаю, что Алекс следит за нашей беседой с увлеченным интересом. Если не пресечь этого в зародыше, моя репутация беспутного мужчины может пострадать.
— Ну, вполне возможно, что с тобой произойдет то же самое, — говорю я.
— Очень надеюсь, что нет, — говорит Дик.
— И кто же сорвал твой цветок? Титулованная красотка или мордастая шлюха? — спрашивает меня Дейв.
— Я бы тебя попросил… — Я кошусь в сторону Алекса. — Pas devant les enfants[2].
— Еще один заход? — спрашивает Ник.
— Не стоит. Нам через двадцать минут нужно быть на месте, — говорю я.
— Тогда лучше воздержаться от пива, — благоразумно заявляет Дейв. — Э-э… padrone. Per favore. Cinque grande grappa![3]
Кажется, ее зовут Камилла. Или Симона. Одно из таких похожих, но не совсем французских имен, и я понимаю, что это позор — не помнить имя девушки, с которой я потерял свою невинность, но это не должно особенно удивлять, если учесть все обстоятельства.
А обстоятельства таковы: а) у меня нет времени, чтобы познакомиться с ней получше, и б) я совершенно пьян. Насколько я припоминаю, она — тоже. Иначе эта бедная девочка и не смогла бы поддаться такому неопытному, смешному и неловкому человеку, каким я был в тот этап моей жизни.