На этот раз мы были в другом фургоне, но опять же, мы были в задней части без окон. Наш водитель, казалось, бесконечно петлял вокруг, но не было никакого способа узнать, делал ли он это специально или мы были на прямом маршруте, который просто оказался кружным. Дайте мне миллион долларов, и я всё равно не смог бы вернуться назад к зданию, где я прошёл полосу препятствий.
В фургоне мы с Карли не разговаривали. Мы оба были эмоционально истощены, мы также знали, что Организация наблюдала и слушала. Мне хватало того, что уже произошло. Пусть пока всё будет, как будет.
Когда мы подъехали к Милуоки, задняя дверь фургона распахнулась. Мы выбрались из машины сбитые с толку, я поддерживал Фрэнка, который двигался вяло, словно одурманенный наркотиками. Карли вернула свою искру и сердито захлопнула дверцей фургона, желая выразить своё мнение, но я не думаю, что это произвело впечатление. Водитель не вышел и не заговорил с нами, просто подождал, пока мы сядем в машину Карли, а затем умчался, визжа шинами.
После того, как я усадил Фрэнка на заднее сиденье, Карли устроила его ноги и пристегнула, как маленького ребёнка. С закрытыми глазами и волосами на лице он выглядел молодым и невинным. Я был рад, что он не помнит, как его насильно похитили из дома, но нельзя было стереть тот факт, что он был жертвой.
Как только мы вернулись в их квартиру и Фрэнк улегся в постель, Карли открыла бутылку красного вина и налила себе бокал.
— Я бы предложила тебе, но чувствую себя достаточно плохо из-за того, что подвергла тебя всему этому. Я не собираюсь заставлять тебя ещё и пить, — сказала она, опускаясь на стул и ставя бутылку на край стола. Она обхватила бокал обеими руками, словно это был спасательный круг. — Налей себе кока-колы. Она в холодильнике.
— Нет, спасибо.
Я лёг на диван, что было вполне уместно, поскольку скоро он станет моей кроватью, если мы собираемся увековечить ложь, которую я сказал родителям – что я сплю всю ночь, потому что остаюсь, чтобы помочь Фрэнку с научным проектом.
Карли обнаружила, что мама оставила сообщение на автоответчике, дав добро на мою ночёвку. На самом деле мои родители воспользовались моим отсутствием, приехав в округ Дор35 для импровизированной ночевки в их любимом отеле типа "постель и завтрак".
Так много беспокойства обо мне с их стороны.
— Не знаю, почему ты сказала, что подвергла меня такому испытанию, — заговорил я. — Это я вышел прогуляться и увидел огни. Ты не имеешь к этому никакого отношения.
— Мне следовало быть внимательнее, — сказала она. — Если бы я знала, что мама с папой везут тебя к доктору Антону из-за проблем со сном, я могла бы всё предотвратить.
— Но ты же не знала. Нет смысла мучить себя из-за этого.
— Легко сказать. Я всё ещё чувствую себя виноватой.
Она сделала большой глоток, потёрла стакан, а затем налила себе ещё.
— Значит, ты знала об этом деле шестнадцать лет и сумела сохранить всё в тайне?
— Да. Я хотела бы забыть и просто жить своей жизнью, как нормальный человек, но я не могу. Они всегда следят за мной. Я не знаю достаточно, чтобы они хотели моей смерти, но я всё же заставляю их нервничать. Им не нравятся свободные концы, — она посмотрела на красную жидкость и покрутила бокал. — А теперь мне нужен ещё один сотовый телефон. Блин.
И тут меня осенило.
— Так вот почему ты постоянно берёшь новые телефоны и разные номера?
Мои родители никогда не могли поспеть за тем, как часто Карли меняла номера. У неё всегда было оправдание – проблема с телефонистом, парень-сталкер, тариф получше. Ни одна из её причин не была убедительной.
— Агась. Иначе зачем мне всё время менять номера телефонов?
— Понятия не имею.
Она вздохнула.
— Я ещё всё время переезжала, пока мне это не надоело. Теперь я просто периодически прочёсываю квартиру в поисках жучков. Некоторые я, конечно, пропускаю, но, когда я нахожу хоть одного, это похоже на победу. Потом я давлю её, как настоящего жучка, и спускаю в унитаз.
— И все твои парни?..
— Лучшие из них оказались тайными членами организации, — сказала Карли. — Поверь мне, не самое приятное открытие. Я больше не доверяю мужчинам, — она помолчала и добавила. — Кроме папы.
Мне показалось, что пришло время спросить её о том, о чем я думал уже несколько часов.
— Карли, а что такое "второе поколение"? Эти фрики меня постоянно так называли.
— Ах, это, — сказала она. — Они думают, что ты – второе поколение, обладающее этими способностями и поэтому ты так хорош.
— Но ведь это не так, правда? Я имею в виду, с мамой и папой никогда такого не происходило, ведь так?
— Я думаю, можно с уверенностью сказать, что у мамы и папы никогда не было сверхспособностей. Они ничего об этом не знают, и я надеюсь, что никогда не узнают.