- Да, - выдохнула девушка, не открывая глаз. – Мне…хорошо. Мое тело…оно словно нагревается – очень быстро. Внутри, в груди что-то печет и распространяется по всему телу, опускаясь вниз.
- Сюда? – вкрадчиво произнес Хасин, опуская ладонь на плоский подрагивающий животик, скользнув горячей ладонью под халат и обжигаясь об кожу, которую едва ли прятала полупрозрачная тончайшая ночная сорочка.
- Да. Там словно что-то напрягается, - в попытках не потерять ощущений, но правильно выразить их, Анна прикусила губу и чуть нахмурила бровки.
Хасин, находящийся в непозволительной близости от ее лица с голодом смотрел на эти губы, по которым то и дело скользил кончик языка. Он не был бы нежен, будь у него позволение касаться этих губ, едва ли он проявил бы сдержанность, как, наверняка, сделал брат. Нет. Его поцелуй едва ли был бы легким и ласковым. Страсть – прерогатива Хасина во всех. В любви в том числе. Но ради Анны он постарался бы проявить нужную ей нежность, а уже позже научил бы той страсти, научил обходиться лишь ею, пристрастил бы ее к ней, сделал зависимым, научил бы ее разделять напополам с ним.
Но насколько сладки были фантазии, настолько горькой была реальность.
- Это и есть желание, - едва поглаживая ее живот, произнес Хасин, выбрасывая из головы откровенные картинки, которые сводили с ума своей невыполнимостью. – Желание большего. Сейчас ты ощущаешь то, что и должна ощущать женщина от близости с мужчиной. И это прекрасно, Анна, - нежно улыбнулся Хасин девушке, которая медленно раскрыла глаза, едва он прекратил ее касаться, вновь отодвинувшись и сев напротив. – Многим не дано ощущать чего-то подобного. Многие не разделяют ощущений со своим партнером, теряется острота или еще что-то. Поэтому наслаждайся тем, что чувствуешь, а не бойся этого.
Анна закивала головой и вдруг крепко прижалась к нему, прижавшись щекой к груди и удостоившись нежного, привычного касания губ ко лбу, когда демон обнял ее в ответ, поглаживая по плечам и спине.
- Но ведь сейчас это был ты, - немного рассеяно заговорила Анна через минуту, не выбираясь из его рук.
- Думала ведь ты не обо мне.
- Нет. Я вспоминала… - девушка неловко замолчала под смешок Хасина, не видя горькой складки у красивых губ.
- Просто ты смогла довериться мне, зная, что я лишь покажу и объясню. Едва ли будешь ощущать нечто подобное, если, допустим, Лео будет прикасаться к тебе так.
Анна лишь рассмеялась на это предположение.
- Мы с ним друзья. Но ведь и с тобой тоже, - все-таки непонимающе заглядывая ему в глаза, протянула Анна.
- Но я ведь для тебя больше, чем просто друг, - мягко улыбнулся Хасин.
- Да, - согласила принцесса, снова склоняя голову ему на плечо, но в голосе просквозила какая-то неуверенность.
Хасин не знал, о чем задумалась Анна, но догадывался, что пыталась переварить то, что в ней просыпалось и менялось. Однако совершенно не подозревал, что девушка смутно пытается уловить какую-то мысль, что неясным туманом вдруг закрутилась в голове, не обозначая себя, но и не давая покоя. И Анна едва ли могла понять, что именно ее вдруг встревожило – слишком много всего происходило в ее жизни сейчас, чтобы быть уверенной.
***
Едва только Анна уснула, Хасин покинул ее комнату, не в силах сегодня оставаться там до утра: как оказалось, его контроль был не таким уж хорошим даже сейчас, в такой малости. Навязчивые картинки все вертелись и вертелись в голове, не отпуская, и демон был не в силах думать о чем-либо еще, кроме своего недопустимого желания. И смотреть сейчас на спящую Анну было пыткой.
К счастью, он прекрасно знал, как избавиться от этого наваждения и сбросить напряжение: Улица Роз станет его спасением и, как подозревал Бастард, еще не единожды.
Дорогой бордель, куда выше уровня той таверны, что однажды смогла увидеть Анна. Большой особняк в дальней части улицы, где были лишь элитные заведения для богачей, а не всякого сброда. Дорогие ткани, меха, посуда, еда. Дорогие Розы, что не стояли на пороге, предлагая себя, а находились каждая в своей комнате. Холеные, умелые, на любой вкус и цвет. И уже не первый раз выбор Хасина пал лишь на одну девушку.
- А вы постоянны в своих предпочтениях, - улыбнулась загадочно хозяйка заведения, лично провожая столь важного гостя к комнате выбранной им девушки.
- Пожалуй, - скупо и сухо ответил Хасин, и понятливая фея замолчала, больше не докучая мужчине.
- Приятной ночи, - поклонилась женщина Бастарду и ушла, оставив его у дверей нужной комнаты.
Хасин нажал на ручку и вошел в комнату. Темноту разгоняли свечи, создавая интимную атмосферу и наполняя комнату слабым запахом роз. Большая кровать по центру вся в легких полупрозрачных разноцветных тканях, что накрывали ее балдахином. Толстый ковер под ногами. Тут и там стояли вазы с теми же розами. На столике в углу несколько бутылок вина и ваза с плодами савойи.
Который раз Хасин удивился тому, как много совпадений.
- Анна, - тихо произнес демон, закрыв дверь и снимая скрывающий с ног до головы его фигуру плащ, небрежно бросая его на стул.
- Господин, - немного испуганно отвернулась от окна девушка, не услышавшая, как он вошел.
Испуг быстро исчез с милого юного личика, когда она поняла, кто именно ее окликнул, сменившись радостью и улыбкой на пол лица.
- Вас давно не было, - склонившись в поклоне, произнесла тихо Роза, а в голосе отчетливо прозвучали радость и нотка тоски.
Хасин подошел к ней и позволил подняться, коснувшись пальцами ее подбородка, заставляя посмотреть на себя. Едва ли эта девушка была похожа на принцессу. Но у демона было хорошее воображение, и с легкостью он преображал эти черты в знакомые и любимые.
Это было какое-то мазохистское удовольствие, когда он приходил сюда. Случайно заглянул в этот бордель. Случайно увидел именно Анну, стоящую к нему спиной, и фигурой, цветом волос и голосом напомнившая ему в тот момент его Амани. И этого хватило, чтобы выбор пал именно на эту Розу. С тех пор он иногда наведывался сюда, давая слабину своей слабости. Но все, что удавалось, так это сбросить напряжение: едва ли этот прототип мог сравниться и заменить оригинал. Лишь отдаленное подобие, но большего Бастарду не нужно было.
Анна сама потянулась к нему губами, заметив, как гость несколько задумчиво и рассеяно смотрел, словно сквозь нее. Она давно привыкла к этим странным взглядам. И давно научилась понимать, что этот клиент отличается от всех прочих. Он не просто пользовался ею, не просто удовлетворял свои потребности. Неизменно он был ласков, страстен и заботлив, даря ей такое редкое здесь наслаждение. И он всегда давал ей деньги, кроме тех, что платил хозяйке заведения. Но едва ли при этом был заинтересован ею хоть сколько-то: никаких эмоций, чувств или просто намеков Роза в нем не видела.
Привычно и знакомо Хасин увернулся от поцелуя – Ани несколько раз пыталась, но он так и не дал коснуться своего греховного рта, который там манил всех его любовниц. И это было единственным, что было под запретом для каждой из них. Хасин не помнил когда и почему поцелуи стали его раздражать и вызывать лишь отвращение. Единственные губы, что манили его в последнее время, были для него запретны.
***
Анна смотрела на расстеленную на кровати сорочку и все еще не могла поверить в то, что согласилась. Уму было непостижимо, что она решилась, и что поддалась на провокацию Кассиана! Так глупо было, но отступать уже поздно – она дала слово.
Анна, словно боясь обжечься, взяла в руки сорочку и посмотрела на нее сокрушенным взглядом – ткань едва ли будет что-то скрывать: даже в два слоя она светилась насквозь!
- Надень это сегодня к полуночи, - передавая ей утром сверток, произнес Кассиан.
- Ритуал уже сегодня? – немного растерялась девушка под смеющимся взглядом принца.
- Жду не дождусь, - наклонившись к ее ушку, нарочито хрипло прошептал юноша под фырканье принцессы, тут же рассмеявшись. – Не бойся. Помнишь – я не причиню тебе вреда.
Анна кивнула. А что еще ей оставалось делать?
Весь день она ходила немного в растерянности, то и дело пытаясь представить, что ее ждет. Даже порывалась пойти в библиотеку и найти исходный ритуал, но передумала – боялась затрусить еще больше. А ей полагается сохранять спокойствие и достоинство. И к вечеру она вроде бы сконцентрировалась на том, чтобы именно так себя и вести – спокойно и достойно. Пока не увидела это безобразие, должное служить ей одеянием!