— Четыреста тысяч, — сказал мужчина.
Я издал какой-то горловой звук. Четыреста тысяч. За свою карьеру я заработал целое состояние, представляя интересы авторов, но это число ошеломило даже меня. Мой брат был одним из самых выдающихся авторов в мире, и ему повезло получить аванс, близкий к этому, за новую книгу.
— Он сказал четыре тысячи долбаных долларов? — Нелл прошептала так громко, что я был уверен, что мужчина мог ее услышать.
Я прочистил горло.
— Нет, нет. Конечно нет. Он знает, что нельзя оскорблять вашу работу таким низким предложением. Он сказал, четыреста тысяч.
Нелл отступила назад, и ее лицо побледнело.
— Сколько это нулей?
— Простите, — сказал я, жалея, что не могу на время завернуть Нелл в одеяло и отложить ее в сторону. — Мы не часто вытаскиваем ее из студии.
Мужчина терпеливо улыбнулся.
— Все в порядке. Вы примете наше предложение?
— Я бы хотел. Но самая низкая цена, которую мы могли бы себе позволить, учитывая наши текущие ставки, составила бы полмиллиона. Что-нибудь меньшее, чем это, и мы предпочли бы оставить торги открытыми по этому предмету.
— Очень хорошо. — Мужчина протянул мне свою визитку и ушел, как будто он только что сделал заказ на хот-дог у уличного торговца вместо того, чтобы пообещать заплатить полмиллиона долларов из денег своего клиента.
— Это то что только что произошло? — спросила Нелл. Она так сильно сжимала мое плечо, что мне было действительно больно.
— Да, — сказал я. — И как бы мне ни нравилось видеть твою точку зрения… она действительно восхитительна, …возможно, с этого момента ты захочешь просто стоять на заднем плане и выглядеть уверенно.
Нелл сделала шаг назад и приняла позу и выражение лица, которые больше походили на то, что она борется с пищевым отравлением, чем чувствует себя уверенно.
В течение следующего получаса я выставлял одну заявку за другой на работу Нелл. Я блефовал во время первых нескольких встреч и слепо завышал цены на ее работы по сравнению с воображаемыми ставками, но в конце концов я работал с реальными ставками. Мне даже не нужно было лгать, потому что было так много людей, заинтересованных в том, чтобы скупить все, что было на столе… даже ногу и яйца.
Майя вернулась с растерянным выражением на лице. Она скользнула взглядом по столу, сдвинув брови, когда взяла скульптуру и осмотрела ее.
— Это совершенно гениально. Это так сплоченно и смело. Подтекст… Боже мой, подтекст феноменален. Это... — Она, казалось, поняла, что бормочет сама с собой, а затем нашла глазами Нелл. — Где ты все это прятала? Подожди, нет, — она остановилась, приложив палец к подбородку. — Я понимаю. — Она внезапно рассмеялась, казавшись более чем немного безумной. — Ты показала один фрагмент, который сам по себе не вызывает восторга и почти разочаровывает. Это связано с неожиданным прекращением твоей предыдущей работы. Подножие общества всегда подавляет сексуальность. Но, как и эта часть, остальная часть твоей работы поднялась, несмотря на это. И теперь я понимаю, да, да. Я понимаю, почему ты не могла выставить все на всеобщее обозрение с самого начала.
Майя продолжала бессвязно говорить о символическом значении всего, что сделала Нелл, включая окрашивание ее волос в более естественный светлый цвет, почти четыре минуты. Нелл слушала с широко раскрытыми глазами, и выражение ее лица ясно говорило о том, что она понятия не имеет, о чем говорит Майя.
Внезапно наступила пауза, и мы с Нелл оба, казалось, поняли, что Майя ждет какой-то реакции.
— О, — сказала Нелл. — Безусловно. Все, что вы только что сказали.
Майя с благоговением покачала головой.
— Я не делаю этого для многих художников, но я хочу пригласить тебя и на мой следующий гала-концерт. Он через шесть месяцев, и ты можешь принести все, что сочтешь нужным. — Она задумчиво посмотрела на потолок и побрела прочь, сложив руки вместе.
Нелл удивленно посмотрела на меня.
— Что, черт возьми, происходит?
— Для начала, у тебя есть люди, готовые потратить... — я проверил блокнот, в котором вел записи. — Шесть и три десятых миллиона долларов за твои работы. Даже с учетом огромного налогового ущерба, который ты понесешь в связи с этим, в твоем кармане все равно останется более трех миллионов долларов. О, и Майя Норт, по сути, только что объявила тебя следующей большой звездой в мире искусства.
— Не будет ли это слишком банально и по-девчачьи, если я прямо сейчас упаду в обморок?
Я ухмыльнулся.
— Я почти уверен, что ты не сможешь упасть в обморок по команде.
Нелл закатила глаза и подняла палец в мою сторону, как бы говоря мне потерпеть еще секунду, пока она готовится упасть в обморок. Вместо этого она просто тихонько, по-мышиному, чихнула.
— О, это был просто чих.
— Ему это не понравится, — сказал я, кивая мимо Нелл.
Она повернулась и посмотрела туда, где Дамиан Кросс и его отец двигались по комнате. Они громко разговаривали с кем-то, кто затем указал в нашу сторону. Двое мужчин направились к нам с решительным выражением на лицах.
— У меня только один вопрос, — сказала Нелл.
— Какой?
— Как ты думаешь, у него есть еще один меч, спрятанный где-то в этом костюме?
Глава 22
НЕЛЛ
Я смотрела, как Дамиан приближается ко мне со смешанным чувством страха и волнения. Я боялась, что он и его отец каким-то образом смогут испортить даже это. Но я была взволнована, потому что мой успех здесь сегодня вечером был связан не только с деньгами. Это было нечто большее, чем доказать неправоту моей учительницы рисования, Майи Норт или даже Дамиану. Где-то на этом пути я начала верить, что на самом деле не предназначена ни для чего большего. Как бы сильно я ни хотела оплатить обучение моей сестры в музыкальной школе, потому что я любила ее, я думаю, что я также видела в ней свой единственный шанс внести что-то стоящее в мир.
Что я сделала? Я потерпела неудачу во всем, что когда-либо серьезно пыталась сделать.
Однако сегодняшний вечер стал новой главой в моей жизни. Это было началом чего-то другого, и что бы ни делали Дамиан или его отец, они не могли этого отнять.
Несмотря на свои недостатки, Дамиан всегда казался мне пугающим человеком. Он был хозяином своего собственного корабля, если не более того. Но теперь, когда я увидела, как он плетется за своим отцом с кротким выражением лица, я увидела его таким, каким он был на самом деле. Дамиан был ребенком-переростком, который все еще позволял своему отцу сражаться за него.
Натаниэлю Кроссу было за шестьдесят, у него был выдающийся живот, борода и дикие брови.
— Барнидж, — сказал он. — Я подумывал о том, чтобы позволить тебе ускользнуть от всего этого, если бы ты просто держался подальше от меня. Но, похоже, ты не мог оставить все как есть, не так ли?
— Вы так думаете? — спросил Гарри. Он стоял небрежно, но в воздухе между мужчинами чувствовался намек на электричество. Я чувствовала, что не удивлюсь, если этот разговор закончится дракой, хотя и надеялась, что этого не произойдет. — Ваш сын выставил себя полным идиотом, пытаясь навязаться еще одной женщине, которая не была заинтересована. Мы с ней встречаемся. Я действительно не понимаю, как все, что произошло, должно быть проблемой.