Когда они подошли к нам, Люцифер поднял бровь.
— Астерион, в какие неприятности ты теперь вляпался?
Несмотря на свои травмы, мой дорогой минотавр с трудом принял сидячее положение и оперся локтем на согнутое колено, подперев голову рукой.
— Люцифер, что ты здесь делаешь? — спросил он.
Дьявол кивнул на меня.
— Она меня вызвала.
Моя мать повернулась ко мне.
— Ты сделала что?
— Я не хотела этого! — защищалась я. — Думала, что вызываю Гекату.
Геката приподняла бровь. Моя семья разошлась, позволив богине, нашей прародительнице, пройти ко мне. Она положила руку на мою голову, и я ахнула от ощущения тепла и уюта, которые исходили от нее.
— Мое милое дитя, — прошептала она. — Ты одновременно и самый худший заклинатель из все, что я встречала, и самый сильный.
Астерион усмехнулся со своего места на земле, его кожа дымилась от ран, нанесенных моей семьей.
— Звучит здорово.
Я встала, притянула Робина к себе и подошла к Астериону.
Дану посмотрела на Робина сверху вниз добрыми глазами.
— В какие неприятности вляпался ты, дитя мое?
— Похоже, я застрял между своими обязательствами перед семьей, которой служу, и женщиной, которую люблю.
Дану нахмурилась.
— Вы связаны?
Робин напрягся.
— Что ты подразумеваешь под связью? — Он махнул рукой в сторону моей семьи. — Адамсоны привязали меня к себе еще в Старом Свете и притащили через океан и континент, до того как поселились здесь со лет назад.
Моя мать вступилась за свое дело.
— Все было совсем не так. Ты поклялся моему предку.
Робин рассмеялся.
— Поклялся? Она пыталась сжечь мой лес, а затем прокляла, когда я защищался.
Дану и Геката обменялись долгими взглядами. Я с трудом удержалась на ногах, голова кружилась от кровопотери. Удар брата мечом по спине причинил больше вреда, чем я думала. Когда мои колени подкосились, Робин поймал меня и заключил в объятия.
— Освободи меня, — взмолился он своей богине.
Дану нахмурилась.
— Я надеялась, что юная ведьма найдет способ это сделать. Я не могу.
Я выдохнула от облегчения. Дану подтолкнула меня к Робину. Она была связующим звеном между нами, а не проклятье семьи. Мне была ненавистна мысль, что моя любовь к нему, а его ко мне, была результатом проклятья, а не внезапно вспыхнувших чувств.
— Мама, пожалуйста, освободи Робина, — взмолилась я.
Моя мать посмотрела на меня с яростью в глазах, когда я попросила ее, находясь в безопасных объятиях Робина.
— Как ты смеешь? — рявкнула она. — Ты предала нашу семью, а теперь просишь освободить нашего величайшего защитника?
Геката улыбнулась, прикоснувшись к моей щеке пальцем.
— Знаешь, есть причина, по которой в сказках говорится, что можно разрушить любое проклятье силой любви.
Мои глаза расширились.
— Как?
Она положила руку на мой лоб, и ее магия явила все нити, которые связывали Робина со всеми без исключения членами моей семьи.
— Собери их, юная ведьма, — пробормотала Геката, опуская свою руку. Робин поставил меня на землю, и все на поляне уставились на меня, пока я переходила от одного члена семьи к другому, слабая и измученная, дергая за золотые нити, привязавшие Робина к ним, пока в моей руке на образовался путанный комок.
Я попыталась отдать его Гекате, не зная, что еще с ними делать. Она рассмеялась, и я покраснела.
— Они твои, — сказала она.
— Но я хотела его освободить, — запротестовала я, пока мое сердце разрывалось от мысли, что эти мужчины уйдут из моей жизни. Я вытерла слезу со своего лица. — Он заслуживает лучшего.
Робин притянул меня к себе и поцеловал в лоб.
— Я не хочу лучшего, любимая. Я хочу тебя. Я бы привязал тебя к себе навсегда, если бы мог.
Астерион обнял меня, согревая мою спину.
— Свяжи нас троих вместе, детка.
Геката одобрительно кивнула.
Лицо Дану не отображало никаких эмоций.
Люцифер с удивлением посмотрел на него.
— Полагаю, это значит, что я потерял своего самого свирепого воина.
— Мой, — рявкнула я. Слово вырвалось прежде, чем я успела сдержаться. Нити встали на свои места, поселившись в душе. Я чувствовала глубокую пульсацию Астериона и острую грань Робина в своем сердце, словно они всегда там были.
Люцифер рассмеялся над моей дерзостью.
— Твой, — подтвердил он.
Тем временем, Геката посмотрела на мою мать, озабочено наморщив лоб.
— Почему ты преследуешь невинных монстров, дочь?