— А что порекомендуешь? — Она-то здесь была впервые, а он как-никак псковский старожил.
— Сладкое или соленое?
— Это провокация? — подняла она бровь.
— Ничуть не бывало, — усмехнулся Виктор. — Здесь два меню: сладкое и соленое, в смысле, ватрушки или шанежки? И тогда уже, под ватрушки — цинский чай или белое франкское вино, а под шанежки — пиво или первач, но в десять утра, я думаю, можно обойтись без самогонки.
— А ты, что закажешь? — спросила Ара, которой понравилась вводная мичмана Якунова-Загородского.
— Соленое с пивом.
— Тогда и мне соленое с пивом, — решила Ара. — Заказывай на свой вкус. Я девушка неизбалованная, поддержу.
— Ну да, ну да, — покивал ей не без иронии Виктор. — Столбовая дворянка Бекетова, и вдруг неизбалованная да непривередливая. Верю, верю!
— Проверь! — предложила Ара.
— Ладно, — отмахнулся Виктор. — Верю. Я ведь сам такой. Одно слово, что посадник, а в детстве, поверишь, ел то, что сам добывал.
— Воровал, что ли? — не поняла Ара.
— Да, нет, — усмехнулся в ответ мичман, но Аре почудилось, что она-таки ткнула его в больное место. — Я о другом. Мы вдвоем с дедом жили. Замок у нас на реке Колве. Ну, замок — одно название. Тын дубовый, да терем кособокий. И все это в пермской тайге. Хлеб и порох, свечи и керосин, соль, перец, крупу — покупали на погосте…
— Погост — это же кладбище, разве нет? — удивилась Ара.
— Погост — это еще и поселение, — объяснил Виктор. — Это старое значение, но у нас там, на Колве так называют поселки до сих пор. Так вот, пенсия у деда была хоть и бригадирская, но ведь и дом надо было содержать, а в собственном доме знаешь сколько всего потребно? То стекла в окнах в бурю выбило, то петли надо на окнах и дверях сменить, печку переложить, одежду купить. Вот мы и добывали зверя, и себе на прокорм, и на продажу.
— О, как! — восхитилась Ара. — Так ты охотник?
— Есть такое.
— На медведя ходил?
— Нет, — покачал головой Виктор. — Я же не самоубийца! У нас патрон был двадцатого калибра. Значит, стрелять надо было прицельно и с короткой дистанции, а ранить медведя и не убить, почитай самоубийство!
— Я таким патроном своего первого мишку и положила, — похвасталась Ара, имевшая, благодаря отцу, богатый охотничий опыт. — С двадцати метров прямо в сердце.
— Серьезно? — удивился мичман. — Но, если это был первый…
— Всего четыре, но это мы с отцом далеко на север ездили…
Тема, как выяснилось, интересовала обоих, и время за разговором пролетело — не заметили. Очень уж оба любили охоту, к тому же знали в ней толк. Аре было что рассказать, ее отец брал собой в лес, почитай, с младенчества. Как только смогла удержать ружье, так и стал брать. Ходили они на медведя, на лося и кабана, летали на север Чукотского царства, чтобы поохотиться на моржей и белых медведей, но приходилось ей стрелять и зайцев, лис, тетеревов и куропаток, на уток еще охотилась и на диких гусей.
У Виктора не было такой богатой практики, но зато он жил в тайге и тайгой, много чего видел, многому научился. В общем, они еще долго гуляли потом по городу, беседуя о том, о сем, но больше все-таки об охоте. А незадолго до того, как Виктор отпустил ее, чтобы привести себя в порядок перед походом в оперу, возник в разговоре еще один немаловажный вопрос.
— Так ты в Академии служишь? — спросила Ара.
— И да, и нет, — ответил Виктор.
— Я, видишь ли, приписан к лаборатории ударных летательных аппаратов, — объяснил он. — Испытываю новую технику.
— Ты испытатель? — не поверила Ара своему счастью. Еще бы, пилоты-испытатели — элита Флота, иметь одного такого своим парнем представлялось верхом девичьих мечтаний, в особенности, если девушка — курсант Академии Аэронавтики.
«Красив, обходителен и к тому же пилот-испытатель, очевидно, это все-таки он!»
***
Как и в прошлую их встречу, преображение девушки поставило Виктора в тупик. Утром в чайной и днем, когда они гуляли по городу, он проводил время со своим в доску парнем, с младшим приятелем, с девочкой, одетой мальчиком и похожей на симпатичного парнишку-подростка. Эта Варвара училась на пилота, охотилась на крупного зверя и с ней легко и просто было говорить на темы, совершенно неподходящие для девушек. Во всяком случае, все те девушки, которых в разное время знал Виктор — некоторых ближе, других шапочно, — никогда бы не заинтересовались сравнительными характеристиками револьверов и автоматических пистолетов и не стали бы обсуждать с ним достоинства и недостатки новых себерских и флорентийских геликоптеров. Единственная из любезных сердцу Виктора тем, которая оставила Варю равнодушной — это футбол. Но зато она оказалась страстной поклонницей баскетбола — при ее-то невеликом росте! — и боевых единоборств, которыми, по ее словам, владела совсем неплохо. Но это утром и днем, а вечером около оперного театра он встретил совсем другую девушку.