— Я на гитаре играю! — Отрезал я, расчехляя инструмент. — А музыка — дама ревнивая. Поехали, а с Хью я поговорю завтра, идет?
— Едет! — Вот, и улыбка у нее стала почти прежняя.
Санни потренькала, подстраиваясь…
Санни любила эту песню, а меня она немного пугала — казалось, песня написана точно про нас и про стеклянный брелок ее сердца, хранящийся в нагрудном кармане моей рубашки.
Солнышко мое, свет мой, радость моя, сестренка, чего бы не отдал за то, чтобы забрать хоть каплю боли из твоего пылающего сердца! Но все, что я могу — лишь разделить с тобой аккорд и подпеть в терцию:
Тот декабрь был холодным и темным. Промерзлая земля отчаянно ждала снега, и околевшие деревья в немой мольбе тянули к небу застывшие руки-ветви: «Снега! Снега!» Но зима напоминала о себе лишь стылыми ветрами, гулявшими по коридорам замка. Казалось, даже низкие серые тучи закоченели над озером и не двигались с места.
Замок отапливали вовсю, но по утрам все равно мерзли руки и губы, и на завтраке горячий чай стал гораздо популярнее, чем тыквенный сок. В подземельях стоял натуральный колотун, и даже в гостиной Хаффлпаффа было прохладно. Мы с Санни кутали гитары в теплые свитера и сетовали на то, что согревающие чары могут попортить древесину и звук.
Как ни странно, с наступлением морозов Санни почувствовала себя намного лучше. Может быть, это случилось из-за того, что она помирилась с Хью (правда, для этого Розе пришлось основательно промыть братцу мозги). Как бы то ни было, за весь декабрь Санни угодила в Больничное крыло лишь дважды, и то потому, что забыла принять укрепляющее зелье. На «субботниках» пиво по понятным причинам заменил грог, что, впрочем, на градус веселья нисколько не повлияло. Более того, небольшая доза грога с утра помогала неплохо переносить школьную холодину, а некоторые выдающиеся личности (не буду тыкать пальцем, но это Роза Уизли) даже носили НЗ драгоценного напитка с собой в термосе для поднятия бодрости духа ограниченной группы студентов (догадайтесь, кто в нее входил!) в течение нелегкого учебного процесса. Почему-то появление участников означенной группы на занятиях в состоянии легкого подшофе мало кого удивляло… Возможно, потому, что большинство преподавателей тоже «грелись» отнюдь не чаем. Мне даже стало казаться, что все вернулось на круги своя…
… На одном из предрождественских уроков ЗОТИ трезвый (!) и, как следствие, замерзший и злой профессор Поттер решил устроить опрос по всему предыдущему курсу и лютовал страшно — баллы летели, как осенние листья на ветру, с Гриффиндора и Слизерина без разбору. В припадке отчаяния Джеймс даже перекинул Розе записку, в которой предложил выделить озверевшему отцу порцию НЗ для сугреву и подобрения. Роза не прониклась: во-первых, запасы рома стремительно уменьшались, и расходовать их на благотворительность совершенно не хотелось, а во-вторых и в-главных, Поттер вряд ли бы оценил всю глубину нашего благородства, предложи мы ему испить кружечку грога из термоса его племянницы.
Поттер злился еще и потому, что профессор Лонгботтом экстренно усвистал на какую-то травологическую конференцию, и в качестве бонуса к Гриффиндору и Слизерину на занятия по ЗОТИ свалился Хаффлпафф. Видимо, злился наш профессор очень сильно. Ни одному преподавателю в здравом уме не придет в голову задавать контрольные вопросы Санни Уинкль. Но Поттер в здравом уме не был, поэтому тоном «и почему же вы все до сих пор не сдохли?!» велел Санни рассказать о боггартах.
Санни послушно поднялась, шмыгнула носом и без запинки выдала:
— Середина 20 века. Студенты-третьекурсники на ЗОТИ проходят боггартов. После урока к учителю подходит Том Реддл и спрашивает: «Профессор, а почему у всех вампиры, пауки и змеи, а у меня лохматая хрень в круглых очках?»
На миг в классе словно все умерли. Глядя, как у «лохматой хрени» глаза вылезают из-под круглых очков на лоб, а по лбу в это время медленно ползут вверх брови, я задался вопросом, почему Санни решила покончить с собой столь экстравагантным способом. Лавры Вольдеморта покоя не дают?..
Гробовую тишину прорезал звук, напоминающий хрюканье. И снова. Звук повторился трижды, пока до меня не дошло: это профессор Поттер изо всех сил пытается не смеяться. Сил явно не хватило, потому что еще через миг он согнулся пополам и громогласно расхохотался. В следующую секунду ржали уже все три факультета, а Санни лишь тихонько улыбалась.
— Десять баллов… Хаффлпаффу… — Спустя добрых три минуты простонал Поттер, утирая слезы. — Ох… сто лет так не смеялся…
— Вам идет смеяться, профессор, — буднично произнесла Санни. — Приходите к нам в субботу!
— Санни, ты спятила! — Постановил Джеймс сразу после урока ЗОТИ. — Ты б еще МакГонагалл пригласила!
— Это предложение? — Лукаво улыбнулась Санни.
— Боггарта тебе в шкаф!
— Вот и я думаю, не надо. Ладно, ребят, у меня прорицания сейчас. До вечера?
— До вечера… — Кисло отозвались мы и поплелись на нумерологию.
Полпути до класса прошло в молчании, потом Роза выдавила:
— Звиздец полный… Джим, без обид.
— Какие уж тут обиды… — Вздохнул Поттер. — Звиздец, он звиздец и есть. Малфой?
— Я за него. Это не звиздец, Поттер, это кое-что похуже, не при дамах будь сказано. Что делать-то будем?
Вопрос был отнюдь не праздный. Вряд ли преподаватели полагали, что на наших субботниках мы пьем тыквенный сок и играем в шахматы. До сей поры я только тихо удивлялся, почему директор до сих пор не разогнала этот бедлам. Ну вот, похоже, и конец спектаклю, занавес, аплодисменты.
— Что делать, что делать… — Пробурчала Роза. — Снимать штаны и бегать. На четвереньках. По потолку.
— Конструктивно, — съязвил я. — Но проблемы не решает.
— Не идти к Санни? — Неуверенно предложил Поттер.
Мы с Розой наградили его такими взглядами, что василиск бы от зависти удавился.
— Джим, а ты чего так переживаешь? Твой отец никогда не был особо строгим…
— Блин, Роза! — Так и взвился Джеймс, но тут же сник. — Панибратством он тоже не страдает, знаешь ли. К тому же, он не только мой отец, но еще и всехний профессор. Где только у Санни голова?..
А вот этот вопрос был риторическим, и ответом на него стал наш с Розой совместный тяжкий вздох. Предстоящие субботние посиделки не обещали всегдашнего отрыва, игнорировать их — значило обидеть Санни, но присутствие профессора Поттера вряд ли поспособствует разрядке атмосферы.
На нумерологии мы уселись вместе, чтобы продолжить обсуждение предстоящей субботы. Профессор Вектор окинула нас удивленным взглядом и пробормотала: «Поттер, Уизли и Малфой. Куда катится мир…» Да, зрелище, действительно, не для слабонервных. Я ухмыльнулся, закрывшись учебником: это она еще не видела, что творится у Санни.
— Цвет изменить, брюхо оставить, — прошипела Роза из-за своего учебника.
Мы с Джеймсом воззрились на нее непонимающе.
Роза раздраженно вздохнула:
— Грог отменяем, пиво оставляем.