Дальше следуют другие автобиографии американского еврейского детства. Бестселлер Антин, возможно, вдохновил Роуз Голлап Коэн — русско-еврейскую иммигрантку в США на один год старше Антин — опубликовать в 1918 году трогательную автобиографию детства и юности рабочего класса «Из тени». Это более прямолинейно написанная история о переезде ее семьи в Нью-Йорк, где с двенадцати лет Коэн работала в пошивочных мастерских до четырнадцати часов в день, что в итоге подорвало ее здоровье. Горячо проамериканская книга Элизабет Гертруды Стерн «Моя мама и я» (1917) поражает нотками, знакомыми по книге Антин, но была ли Стерн еврейкой, а тем более иммигранткой из России, доподлинно неизвестно90.
Женская автобиография в 1900‑х
Если в XIX веке западный мир начинал все больше интересоваться детством, то немецкоязычные страны оказались в авангарде этого процесса. На рубеже XVIII–XIX веков швейцарец Иоганн Генрих Песталоцци под влиянием Руссо и идей романтизма совершил революцию в начальном образовании. Он ставил целью развивать врожденные способности ребенка и делал упор на совместной деятельности. Одновременно немецкие писатели-романтики, такие как Жан-Поль и Новалис, идеализировали детскую невинность и близость к природе. Детство превозносили как золотой век или рай91. В 1837 году уроженец княжества Шварцбург-Рудольштадт Фридрих Вильгельм Август Фребель, вдохновленный идеями Песталоцци, основал первый детский сад. В конце XVIII — начале XIX века Пруссия начала проводить образовательные реформы92, а к 1830‑м годам прусская система образования считалась самой прогрессивной в мире. После объединения Германии в 1871 году начальное образование стало бесплатным и обязательным по всей Германии, как это было раньше в Пруссии. Для сравнения: бесплатным и обязательным в Великобритании и Франции начальное образование стало между 1880 и 1882 годами. В 1870 году немец Вильям Прейер начал вести научные наблюдения за своим маленьким сыном, результатом которых стала его основополагающая работа «Душа ребенка» (1882). Прейера часто называют родоначальником современной психологии развития.
Учитывая то значение, которое стали придавать детству и раннему образованию в немецкоязычных странах, неудивительно, что в последние десятилетия XIX века немецкие писательницы начали публиковать автобиографические рассказы о детстве. Как и в Англии, сначала эти рассказы принимали форму детских книг, семейных хроник и мемуаров, а не автобиографий. Сами названия отражают отсутствие намерения рассказывать о своей личности. Мы видим, например, «Из юности» Изабеллы Браун (1871); «Из моего детства» Хелен Адельман (1892); «Что я пережила в детстве» Тони Шумахер (1901); «Кадры одной юной жизни» Чаритас Бишофф (1905) и «Из моего детства: воспоминания о юности» Маргарет Ленк (1910). Слово aus [из] предполагает выдержки — фрагменты, а не окончательный или исчерпывающий отчет. В сочетании с такими словами, как Jugendzeit [юность], Kinderzeit [детство], Jugendleben [юная жизнь] и Jugenderinnerungen [воспоминания о юности], это создает у читателя ожидание мемуаров о детстве и/или юности, а не автобиографии. Однако в действительности названия произведений более единообразны, чем сами произведения.
Так, детская писательница Изабелла Браун в книге «Из юности» явно обращается к молодой аудитории. Она превращает эпизоды из своего детства и юности до окончания школы в истории, иногда написанные в стиле «мы», знакомом нам по Хоувит. Браун не только не фокусируется на себе, но и почти никак не характеризует себя. Тем не менее ее истории полны сильных эмоций, поскольку они вместе с братом и сестрой совершают драматические, зачастую озорные подвиги и страдают от поучительных последствий своих проделок. В одном эпизоде Браун настолько погружается в рассказ о своей внутренней жизни, что вспоминает о том, что ей мерещилось в лихорадке. Для родителей она находит добрые слова и заботится о том, чтобы каждая из ее историй имела счастливый конец, как и подобает детской книге. Как рассказчица она оглядывается на свое детство через сорок лет и пользуется случаем, чтобы поблагодарить многих людей (например, своих учителей) за вклад в ее развитие. Ее текст содержит некоторые интересные свидетельства о гендерных ролях времен ее юности. Будучи девочкой, она обязана заниматься вязанием; для нее приемлемо проявлять любопытство, потому что так уж устроены девочки; и она пользуется меньшей свободой, чем ее брат. Она не жалуется, а просто констатирует эти факты.
91
92