Она часто оказывается новенькой в детских коллективах, и поэтому она переживает типичные проблемы, с которыми сталкивается новый ребенок в подобных обстоятельствах. Другие дети травят и дразнят ее, издеваются над ее одеждой и принадлежностями, которые отличаются от привычных им. Она находит выход из этих ситуаций и ни в коем случае не воспринимает себя как жертву. Она возмущается, когда ее поддразнивают взрослые — довольно обычная жалоба, на которую будет указывать и Мюриэл Сент-Клэр Бирн. Она избегает страдающих людей, что мы также увидим у Франчески Аллинсон.
Унсет дает понять, что интеллектуальная, свободомыслящая семья Ингвилд оказала гораздо больше влияния на нее, чем любая из школ, которые она посещала. Она с восхищением смотрит на родителей. Ее отец — блестящий археолог с мировым именем, ее мать — интеллигентная датчанка с рационалистическими идеалами, которые компенсировали ее упрямый характер. Появляются и портреты бабушек и дедушек, и описания их домов, где Ингвилд проводила немало времени: семья ее отца — великодушные, благонамеренные и высокоорганизованные норвежцы из Тронхейма, семья ее матери — радушные и гостеприимные датчане из Калуннборга. Ее родители — ее первые учителя, и они создали дом, в котором она училась столь многому, что превзойти их не смог ни один из школьных учителей. На самом деле, ее образованные интеллектуальные родители привили девочке пренебрежение к школе. Родители формируют ее нравственное развитие. Мать настаивает на том, чтобы она не перенимала глупые ценности окружающих, чтобы она научилась мириться с тем, что ее одевают не так, как других детей, за что те поднимают ее на смех. Больше всего ее родители не одобряют ложь. Значительные размышления посвящены ситуации, когда отец выпорол семилетнюю Ингвилд (необычное наказание) за то, что та попыталась свалить вину за собственный проступок на младшую сестру. Ингвилд рассуждает о природе вранья, которое, как ей кажется, не является синонимом неправды, потому что к нему примешивается еще и притворство. Что есть ложь, а что нет? Когда живущая по соседству старшая девочка, которую Ингвилд боготворит, откровенно и бесстыдно врет о том, что нашла ожерелье, это омрачает обожание Ингвилд, но в то же время она затаивает ненависть к маленькой девочке, которая сплетничает о ее кумире.
Смерть очень явно присутствует в этом тексте. Книга заканчивается смертью отца Ингвилд, когда ей исполнилось одиннадцать лет, и описанием начала новой, гораздо более бедной семейной жизни. Вплоть до этого момента повествование не позволяет нам забыть, что отца Ингвилд ждет ранняя смерть. Его болезнь и надвигающаяся смерть становятся темным фоном, компенсирующим яркость собственной истории ребенка. Мы видим, как ее отец слабеет из года в год. Семья регулярно переезжает, чтобы приспособиться к его все более изнурительному недугу. Но в тексте умирает не только отец. Одно из самых ранних воспоминаний Ингвилд — грустная атмосфера в доме в канун Рождества, потому что умерла ее бабушка. Позже после продолжительной болезни умирает ее дедушка. Кроме того, что тема смерти придает повествованию серьезный тон, Унсет хочет показать нам, как ребенок переживает смерть. Смерть для Ингвилд — это не просто утрата. Впервые она сталкивается с ней как с физическим событием, увидев разлагающийся труп собаки. Она прикасается к мертвому телу отца, и мы узнаем о ее ощущениях. После смерти дедушки Ингвилд посещает озарение о психологии тяжелобольных и умирающих людей, их глубоком одиночестве и, следовательно, дистанцированности от окружающих, даже их близких, которые, несмотря на свои страдания, находятся в принципиально другом мире, в мире живых и здоровых. Повествование усиливает эту идею, показывая, как богатое событиями и переживаниями детство Ингвилд совпало с долгой прогрессирующей болезнью ее отца, но что-то вроде автоматического механизма заставляло ее забывать о его болезни, уклоняться от признания того факта, что здоровье ее отца ухудшается. Однако из своего знакомства со смертью Ингвилд выходит с одним четким убеждением, что религиозная вера помогает умирающим: ее глубоко верующий дед полностью смирился со смертью, считая ее волей Божьей.
В отличие от практически любой другой женщины, писавшей автобиографию детства до этого момента (за исключением Лухан и, конечно, Бизли), Унсет не смущает тема секса, напротив, она поднимает ее. Идея секса входит в жизнь Ингвилд как форма страха, когда ей около семи лет. Она видит мужчину, наблюдающего за ней, и когда он видит, что она его заметила, он спрашивает, хочет ли она увидеть «забавную штуку»88. Преисполненная ужасом, хотя и не совсем уверенная в том, что ее напугало, она убегает. Анализируя этот эпизод, Унсет называет чувство беспомощности. «То, что она испытала, было яростным негодованием на того, кто навязал ей отвратительное и унизительное воспоминание»89. «Грубые» замечания, которые мужчины и мальчики иногда отпускают в адрес ее и ее подруг, также кажутся ей демонстрацией силы: сексуальные намеки, пишет она, — это средство, с помощью которого мужчина пытается заставить беспомощную девочку стыдиться, чтобы он мог потом позлорадствовать над этим. Таким образом, секс означает власть мужчин над женщинами. И поэтому она ненавидит его. Характерно, что Унсет объединяет эти эпизоды с другим, также связанным с проявлением гендерной власти, но не имеющим явного сексуального подтекста: мужчина покупает ей торт, а затем смеется над ней, после чего