— Вы всерьёз верите в это?
— Разумеется, Женя. А как же иначе?
— До сегодняшнего собрания мне иногда казалось, что после школы наш класс распадётся, все разъедутся, и мы не сможем сколотить бригаду строителей. А теперь, как парни взялись за дело, не сомневаюсь: быть Альтаирску, быть!
12. Зрелость коллектива.
В этот день, ближе к вечеру, в квартире адвоката Миньхо раздался звонок.
— Яков Давыдович? Здравствуйте! Комсорг десятого "б" вас беспокоит. Мы готовим в школе товарищеский суд одного хулигана. Можно приехать к вам? Посоветоваться хотелось. Ваш сын сказал, что сегодня вы располагаете временем.
— Да-да, он уже предупредил меня. Милости прошу, приезжайте!
Так началась подготовка к этому страшному дню, когда школа решала судьбу Мыльникова: сидеть ему в тюрьме за воровство или доказать товарищам делом, что он ещё не погибший для общества человек.
— Встать! Суд идёт!
Председатель суда товарищей — секретарь комитета комсомола школы — стоял в центре сцены, у стола, где расположились члены суда. Справа от "публики" — столик для "защитника" — девочки из девятого класса, слева — для "прокурора" — Лизы Тепловой. Когда воцарилась полная тишина, вновь прозвучали слова "Прошу встать!" В ту же секунду в сердца присутствующих хлынула музыка. " За того парня" — эта песня была необычайно близка тем, кто негодовал и возмущался поступком Мыльникова.
"…И живу я на земле доброй
за себя и за того парня…
Я от тяжести такой горблюсь,
но иначе жить нельзя, если
Всё зовёт меня его голос,
всё звучит во мне его песня!" — гремело в зале, и никто не мог думать о чём-то другом.
— Посмотрите на этого человека, разве можно такому ступать по земле, кровью наших
отцов и дедов обагрённой? Разве не становится стыдно за таких негодяев, когда вновь слышишь эту песню? Почему так долго мы всё прощаем им? Почему нельзя изгнать такое ничтожество из общества? Вот ты, и ты, и ты — ребята, ведь вы то же думаете, что и я? Нельзя, чтобы Мыльникову ещё раз с рук сошло, расстреливать надо таких, как он. Вы тоже дрожите после этой песни, понимаете, страшней обвинения быть не может! Именем павших и именем живущих требую: не прощать! — первым говорил Женя Демчук. Пылкая, сбивчивая и потому ещё более проникнованная речь его всколыхнула замершие ряды старшеклассников.
— Расскажите подробности!
— Да что там! Гнать его надо!
— Точно! Из школы и из комсомола!
— Погодите, пусть сам расскажет, как докатился до всего.
— Ну, Сенька, совесть потерял, на старика с кулаками полез!
— А может, он в Отечественную воевал?!
Встал председатель суда.
— Товарищи! Прошу говорить по очереди. Слово имеет комсомолец Миньхо.
— Даю информацию. В минувшую субботу Мыльников выпил с дружками на дне рожденья и напал с ними же на шестидесятилетнего старика, ограбил его и пошёл вновь покупать спиртное, но был задержан и доставлен в милицию. Прокурор города принял решение: допустить обсуждение его поступка в школе с правом комсомольской организации просить — если найдёт нужным! — народный суд не возбуждать уголовного дела Мыльникова при условии, что школа гарантирует: подобного не повторится.
Следователь городского суда, присутствующий на этом необычном собрании, удивился тому грозному отпору, который получила защитница Мыльникова, хрупкая и хитренькая девятиклассница.
— Нечего его оправдывать! — неожиданно для всех вскочил Ломников. — Я знаю его семью. Работящие, честные, мухи не обидят. Бабушка у него заботливая, сестра умная. У самого головы на плечах нет! Ему учиться лень. И дела ни до кого нет, точно знаю!.
— Судить его надо! — обтирая лоб мокрыми дрожащими пальцами, расстёгивая и застёгивая пиджак, Гриша опустился на стул. Вновь повисла гнетущая тишина. Все знали: это приятель Сеньки.
— А я другое скажу, — раздался подчёркнуто нежный голосок Гали Реминой. Все оглянулись, вопросительно посмотрел на комсомольцев представитель народного суда. — Я знаю, Сенька очень переживает. Он всё-всё понял, только гордость и самолюбие мешают ему при всех это сказать.
— А воровать гордость не мешала? — взорвался зал.
— Погодите, я ещё не договорила. Он ко мне приходил, рассказывал, я знаю, ему необходима товарищеская поддержка…Если вы — она невольно отделила себя от коллектива — решите его в тюрьму посадить, он совсем погибнет. Подумайте! Три месяца до экзаменов осталось. Зачем губить человека?