— Вспомните, как мы начальство выбирали! Лишь бы не меня! Вот и натолкали в бюро девчонок, что не из нашей шары. А на кой они нам теперь?!
Лукаво взглянув на неодобрительно хмурившуюся учительницу, белозубо улыбнулся, запустил широченную пятерню в чёрные волосы своей гривы, добродушно добавил:
— Язык мой — враг мой. Буду исправляться. Хотите?
— Давно, — суховато бросила Елена Владимировна, с отчаянием обвиняя себя в неумении сразу — будто это возможно — исправть этого уличного хулигана.
Когда бюро наконец было избрано, классная руководительница чуть не схватилась за голову: одни парни!("Усов, Шатров — как с ними работать? И какой умник допустил, что Усова приняли в комсомол в седьмом классе? Впрочем, а что делать? Он и так старше других…Бедные классные руководители, сменяя друг друга в этом чудном классе, были согласны на что угодно, лишь бы привести хоть как-то в норму этих парней. А комитет комсомола вообще одобрительно относится к таким экспериментам…Ну, правильно, их приняли в комсомол в сентябре, я тогда была в отпуске, всё лето работала…Да, но теперь-то я что буду делать с таким бюро? А если больше не на кого опереться? Да и кому стали бы подчиняться эти головорезы? Только себе подобным. Хм. Попробуем с ними перевернуть мир.")
За длинным столом в пионерской комнате ("Чтоб торжественней было! В классе неинтересно — всё привычное!") — тоненькая синеглазая Лиза Теплова, необычно строгая и деловитая.
— На повестке дня вопрос о поведении и учёбе Ломникова. Все знают о его прогулах, наслышаны, как он с техничкой, тётей Машей, ругается, учителям грубит, — девочка взволнованно перекинула на грудь толстую русую косу и принялась теребить её пушистый конец. — О двойках и говорить нечего, у Ломникова других отметок не бывает.("Судили парня. Условно дали срок. В детскую школу вернули. Правильно ли? Хорошо вот, в девятом "б" много ребят думающих, а в другом бы классе?")
— Да чего тут обсуждать? — возмутился Женя Демчук, лучший ученик класса, третий год бессменно возглавлявший политсектор бюро. — Сколько раз Ломникова обсуждали! Хватит! Пусть сам о себе думает, а мы просто-напросто наказать его должны! Так, Елена Владимировна?
— Не знаю, думайте…
— Скажи, Гриня, ты учиться хочешь? — сердитый голос Игоря Шатрова, недавнего весельчака и бездельника, точно хлестнул Ломникова.
— А ты кто такой? Ишь, бюрошник выискался! Может, мне математика трудно даётся!
— Ага, то и говорил учитель, что в тебе инженер погибает.
— Ну, и говорил! Чего прицепились? Чихать я хотел на ваше бюро! Секёте?
— Что-что? — неторопливо встал Женя, спокойно расправил плечи, медленно подошёл к вскипевшему парню, легонько стукнул сжатым кулаком по спинке стула.
— Придержи язык, мальчик! Не с приятелями в подъезде болтаешься.
— Подумаешь, какие нежные!
— Есть и нежные. Так что не распускайся, нечего в истерику ударяться.
Григорий метнул на Женю злой взгляд, но сдержадся, промолчал. ("Женя хороший, но он совсем не понимает Ломникова. Разная психология. Тут надо иначе. О, умница, Наташа!".)
— Всё правильно, ты хуже всех в классе, Гриша, — Наташа Чижикова, решительно сдувая со лба лёгкую пепельного цвета чёлку, вышла из-за стола и встала рядом с огромным Григорием. Все улыбнулись, так разительно контрастны были эти двое.("Экий дядя. Роскошный рост, широченные плечи, а глаза маленькие, пустые. И какой же он неприятно белобрысый.")
Женя Демчук, не удержавшись, заметил:
— Столько бы тебе ума, сколько роста имеешь.
Ломников рванулся:
— Идите вы все…
Лиза неторопливо вздохнула, перекинула на спину свою пушистую косу, прикрикнула:
— Хватит! Может, ещё сквернословить начнёшь? Выбирай: или учиться начнёшь, или мы тебя накажем!
— Ха, куда вам! Руки коротки!
— Не волнуёся, найдём меры. В военкомат направим делегацию, попросим, чтобы обратили внимание на допризывника Ломникова.
Видимо, этот вариант Гришу не устраивал.
— Учу ведь, чего вам ещё надо? — буркнул он, косясь на Елену Владимировну, демонстративно уткнувшуюся в тетради пятиклассников.