Большей частью ему удавалось отбросить эти мысли. Он мужчина, а им несвойственно копаться в своих переживаниях. Это женщины готовы долго рассуждать о том, чего им хочется, а чего нет. Он же предпочитал обдумать проблему один раз, ну от силы два, и покончить с этим.
Вот почему было особенно неприятно то, что он никак не мог заставить себя окончательно выбросить эти мысли из головы. Жизнь у него прекрасная. Счастливая! Восхитительная! Ему не следует тратить силы, физические и душевные, на то, чтобы терзать свое сердце. Он должен наслаждаться той благодатью, которую дарит ему судьба.
Надо прекратить об этом думать. Тернер как раз сосредоточился на этом, когда раздался стук в дверь.
— Войдите!
Миранда просунула голову в кабинет:
— Я тебя отвлекаю?
— Нет, что ты.
Она распахнула дверь пошире и вошла. Тернер подавил улыбку. Последнее время сначала появлялся ее живот, а спустя пять секунд выплывала и она. Миранда заметила его улыбку и с грустью опустила глаза на свой живот:
— Я огромная, да?
— Еще бы!
Она вздохнула:
— Ты мог бы соврать, пошалив мои чувства, и сказать, что я не такая уж большая. Видишь ли, женщины в моем положении очень обидчивы.
Она подошла к креслу у письменного стола и, опершись на подлокотники, собралась сесть.
Тернер мгновенно вскочил, чтобы помочь ей.
— Поверь — мне нравится, что ты именно такая…
Миранда недоверчиво хмыкнула:
— Конечно, ведь это доказательство твоей мужской силы.
Ее слова вызвали у Тернера улыбку.
— Малышка сегодня брыкалась?
— Нет, и мне кажется, что у нас будет мальчик.
— Безусловно, там у тебя девочка. Это очевидно.
— Уж не собираешься ли ты открыть курсы по предсказаниям для повитух?
Он поднял брови.
— Следи за тем, что говоришь, жена.
Миранда шутливо закатила глаза и протянула ему конверт:
— Я сегодня получила письмо от твоей мамы. Думаю, тебе будет интересно.
Тернер взял письмо из ее рук и стал читать, расхаживая по комнате. Он долго не сообщал семье о своем браке, но после двух месяцев молчания Миранда убедила его, что продолжать в том же духе просто неприлично. Как и следовало ожидать, все были потрясены (за исключением Оливии, которая немного представляла себе, что происходит) и немедленно отправились в Роуздейл. Мать без конца повторяла: «Я и помыслить не могла…», а Уинстон повесил нос, но, в общем и целом, Миранда спокойно перешла из семьи Чивер в семью Бевелсток — ведь она и раньше фактически была ее частью.
— У Уинстона небольшие неприятности в Оксфорде, — сказал Тернер, пробегая глазами материнское письмо.
— Могу себе представить, — заметила Миранда.
Он с удивлением посмотрел на нее:
— Что ты имеешь в виду?
— Не думай, что я не слышала о твоих университетских подвигах.
Он усмехнулся:
— С тех пор я очень повзрослел.
— Хочется надеяться.
Тернер подошел к ней, чмокнул в нос, а затем в живот.
— Как бы мне хотелось посетить Оксфорд! — сказала Миранда. — С каким удовольствием я послушала бы все эти лекции!
— Все не надо. Поверь мне — некоторые просто кошмарные.
— Все равно. Это мое искреннее желание.
Он пожал плечами:
— Может, ты и права, ведь по интеллекту превосходишь большинство мужчин, которых я знаю.
— После того как я провела почти целый сезон в Лондоне, могу сказать, что не так уж трудно быть умнее многих светских лоботрясов.
— Надеюсь, ты говоришь не о присутствующих.
— Разумеется.
Она с улыбкой склонила голову.
Тернер вернулся к столу. Что он любил больше всего в браке с Мирандой, так это их частые разговоры. Он сел и взял в руки документ, который внимательно изучал до ее прихода.
— Кажется, придется поехать в Лондон.
— Сейчас? Неужели не все еще разъехались и кто-то остался?
— Почти никого. Сессия парламента еще не началась, а большинство высшего света — в загородных домах. Но мой хороший друг сейчас в Лондоне, и ему необходимо помочь в одной сделке.
— Мне поехать с тобой?
— Я бы очень хотел, но в твоем положении лучше воздержаться от путешествия.
— Я себя прекрасно чувствую.
— Охотно верю, но рисковать неразумно. И… — он прокашлялся, — ты стала довольно громоздкой.
Миранда поморщилась:
— Интересно, что еще ты мог бы сказать, чтобы я почувствовала себя совсем непривлекательной?
Тернер наклонился к ней и поцеловал в щеку.
— Ты все равно лучше всех. Не волнуйся, дорогая, я уеду ненадолго. Думаю, на две недели, не больше.