— Вот и хорошо.
Он отпустил ее руку и подошел к окну, из которого открывался унылый вид, такой же, как и его настроение.
Мать помолчала, но потом спросила:
— Тернер, каким образом ты намерен спасти свой брак?
Он шумно выдохнул.
— Почему ты так уверена, что это должен делать я?
— Ради Бога, ты только взгляни на бедную девочку! Она ведь влюблена в тебя.
Он крепко сжал край подоконника.
— Последнее время я что-то этого не замечал.
— Ничего удивительного! Ты же неделями ее не видишь.
Тернер ничего не ответил, всем своим видом показывая, что не желает продолжать этот разговор.
Но леди Радленд была настроена по-иному.
— За несколько месяцев Миранда совершенно изменилась — в ней не узнать прежнюю счастливую женщину. Она была готова ради тебя на все.
— Мама, времена меняются! — отрезал он.
— Но их можно вернуть, — мягко, но настойчиво сказала леди Радленд. — Пообедай с нами сегодня вечером, прошу тебя.
— Уверяю тебя — со мной будет только хуже.
— Позволь об этом судить мне.
Тернер вздохнул. Может, мать права? Может, все— таки надо как-то уладить разногласия с женой?
— Летиция до сих пор присутствует в этом доме, — по-прежнему мягко заметила мать. — Освободись от нее. Дай Миранде излечить тебя. Ты же знаешь — она это сделает, если только ты предоставишь ей такую возможность.
Тернер почувствовал руку матери у себя на плече, но не обернулся — он слишком горд, а она может увидеть муку, исказившую его лицо.
Первый приступ боли застал ее за час до того, как она должна была спуститься к обеду. Потрясенная Миранда положила руку на живот. Врач сказал ей, что она родит не раньше чем через две недели.
— Что ж, кажется, ты появишься раньше, — тихо произнесла она. — Надо всего лишь пережить обед. Я голодна. Давно так не хотела есть.
Ребенок в ответ брыкнулся в утробе.
— Ага, вот ты как! — прошептала Миранда и улыбнулась. Это была ее первая улыбка за много недель. — Заключаю с тобой сделку. Ты дашь мне возможность спокойно поесть, а я обещаю не давать тебе имя вроде Ифигении.
Последовал еще один толчок.
— Конечно, если ты девочка. А если мальчик, то обещаю не называть тебя… Найджелом. — Она засмеялась. Смех прозвучал как-то необычно, но… приятно. — Ты меня слышишь?
Ребенок затих.
— Хорошо. А теперь пора одеваться.
Миранда потянула шнур звонка, вызывая горничную, и через час уже спускалась в столовую, крепко держась за перила. Она сама не знала, почему никому не хочет сказать о том, что ребенок вот-вот появится. Возможно, все дело в том, что она не любила суеты вокруг себя. Да к тому же она чувствовала себя хорошо, если не считать приступов боли каждые десять минут. Поэтому ложиться немедленно в постель ей совсем не хотелось. Она надеялась, что малыш даст ей возможность по крайней мере съесть обед. Рождение ребенка — интимное и не очень-то красивое действо, и она не хотела, чтобы за столом эго обсуждалось.
— A-а, вот ты где! — окликнула ее Оливия. — Мы в Розовой гостиной. Присоединишься к нам?
Миранда кивнула и последовала за подругой.
— Ты как-то странно выглядишь, — заметила Оливия. — Все хорошо?
— Да, спасибо. Проста я очень толстая и неповоротливая.
— Скоро похудеешь.
«Скорее, чем все думают», — мысленно произнесла Миранда.
В гостиной леди Радленд протянула ей бокал лимонада.
— Благодарю вас. Вдруг очень захотелось пить.
Она, забыв о манерах, залпом все выпила. Мать Тернера, не говоря ни слова, наполнила бокал вновь, и Миранда вновь быстро его осушила.
— Как вы думаете, обед готов? — спросила она. — Я ужасно проголодалась.
Но это была не вся правда — она боялась, что если промедлить, то она произведет на свет ребенка прямо за обеденным столом.
— Думаю, что все в порядке, — ответила леди Радленд, несколько озадаченная нетерпением Миранды. — Веди нас. Это же твой дом, дорогая.
Поддерживая рукой живот, она во главе процессии вышла в коридор.
И столкнулась с Тернером.
— Добрый день, Миранда!
Его густой, хрипловатый голос поверг ее в трепет.
— Надеюсь, ты здорова? — спросил он.
Миранда кивнула, избегая его взгляда. Она провела целый месяц, стараясь подавить в себе желание и тоску каждый раз, стоило ей увидеть его, и научилась сохранять на лице неподвижную, равнодушную маску. Все знали, что они поссорились, и ей абсолютно ни к чему, чтобы окружающие догадались, как ей тяжело.
— Прости, — пробормотала она и прошла мимо него.
Тернер поймал ее за руку:
— Позволь сопроводить тебя, киска.