Но в конце концов Тернер понял, что больше не может оттягивать неизбежное, и вернулся в Лондон. Чувствовал он себя полным дураком. Миранда наверняка кипит от злости. Ему крупно повезет, если она вообще захочет его видеть. С некоторой тревогой он поднялся по ступеням родительского дома и вошел в прихожую.
Немедленно появился дворецкий.
— Хантли, а что, мисс Чивер дома? И моя сестра? — осведомился он.
— Нет, милорд.
— Хм… А когда их ожидают?
— Не знаю, милорд.
— Сегодня вечером? К ужину?
— Полагаю, что через несколько недель.
— Вот как? — Этого Тернер не предполагал. — Где их, черт возьми, носит?
Хантли нахмурился — он не одобрял грубых, бранных слов, — потом ответил:
— В Шотландии, милорд.
— Ничего себе.
Вот дьявол! Интересно, что они там потеряли? У Миранды есть родные в Эдинбурге, но он понятия не имел, что девицы решили их посетить.
А что, если Миранду собираются выдать замуж за шотландского джентльмена — родственника или знакомого ее дедушки с бабушкой? Но кто-то же мог ему об этом сказать! Она сама, к примеру. Или Оливия, которая, как всем известно, не умеет хранить секреты.
Тернер подошел к лестнице, ведущей наверх, и громко позвал:
— Мама! Мама! — Повернувшись к Хантли, он спросил: — Надеюсь, хотя бы она не умчалась в Шотландию?
— Нет, милорд, леди Радленд здесь.
По лестнице торопливо спускалась его мать.
— Тернер, в чем дело, скажи на милость? И где ты был? Ты уехал в Кент, ничего нам не сказав.
— Почему Оливия и Миранда отправились в Шотландию?
Леди Радленд удивленно изогнула брови:
— В семье кто-то заболел. В семье Миранды, я имею ввиду.
Тернер не стал говорить, что это и так очевидно, поскольку у Бевелстоков нет родственников в Шотландии.
— А Оливия поехала с ней?
— Ну да. Ты же знаешь, какие они близкие подруги.
— Когда они возвращаются?
— Что касается Миранды, то я не знаю, но Оливии я уже написала. Хочу, чтобы она поскорее вернулась, и мы ждем ее через несколько дней.
— Это хорошо, — пробормотал себе под нос Тернер.
— Я уверена, что ее обрадует внимание брата.
Тернер прищурился. Неужели ему послышались саркастические нотки в материнском голосе?
— Я вскоре навещу тебя, мама.
— Надеюсь. Да, Тернер, постой!
— В чем дело?
— Почему бы камердинеру не заняться твоей одеждой? Ты выглядишь крайне неряшливо.
Тернер что-то пробурчал в ответ и ушел.
Два дня спустя ему сообщили, что его сестра вернулась в Лондон, и он не мешкая кинулся к ней. Он ненавидел ждать, а еще больше — чувствовать себя виноватым.
Он оставил Миранду на целых шесть недель, и от этого чувство вины выросло до огромных размеров.
Оливия была у себя в спальне. Не желая ожидать, когда она спустится в гостиную, он взбежал по лестнице и постучал в дверь.
— Тернер! Господи! Что ты здесь делаешь?
— Оливия, позволь тебе напомнить, что я обычно живу в этом доме.
— Да, конечно. — Она улыбнулась. — Чему обязана удовольствием тебя лицезреть?
Тернер открыл было рот и тут же застыл. Он не знал, с чего начать. Не может же он так вот просто появиться и сказать: «Я соблазнил твою лучшую подругу, а теперь должен все исправить. Поэтому, как ты думаешь, с моей стороны было бы уместно поехать в дом ее родных, когда кто-то из них болен?»
Он снова открыл рот.
— Да, Тернер?
Но тот онемел. Господи, какой же он дурак!
— Ты хотел о чем-то меня спросить?
— Тебе понравилось в Шотландии?
— Еще бы! Ты там бывал?
— Нет, к сожалению. А как Миранда?
Оливия ответила не сразу:
— Прекрасно… Она передает тебе привет.
В этом Тернер сомневался. Так. Надо действовать осмотрительно.
— У нее хорошее настроение?
— Хм… Да. Вполне удовлетворительное.
— Она не расстроилась из-за того, что пропустит конец сезона?
— Нет, конечно. Светская жизнь ей никогда не нравилась. Ты же знаешь.
— Да, ты права. — Он отвернулся к окну, потирая руки. — Твоя подруга скоро возвращается?
— Думаю, не раньше чем через несколько месяцев.
— Выходит, ее бабушка так тяжело больна?
— Да, едва поднимается.
— Я должен послать свои соболезнования.
— Не стоит! — поспешила отговорить его Оливия. — Доктор считает, что болезнь может продлиться… по крайней мере полгода, может, немного дольше, но он думает, что она поправится.
— Понятно. И что это за болезнь?
— Женские недомогания.
Голос Оливии прозвучал уж слишком вызывающе.
Тернер удивился. У бабушки? Как интересно! И подозрительно. Он снова отвернулся.
— Надеюсь, что это не заразно. Я бы не хотел, чтобы Миранда заболела.
— О нет. Эта болезнь… не передается при общении. Посмотри на меня. Я пробыла там две недели и вполне здорова.
— Вижу. Но тем не менее я волнуюсь за Миранду.
— С какой стати? Она прекрасно себя чувствует.
Тернер прищурился. Щеки у сестры как-то странно порозовели.
— Ты что-то скрываешь.
— Я… я не понимаю, о чем ты. И почему ты задаешь столько вопросов о Миранде?
— Я тоже ее близкий друг, — вкрадчиво ответил он. — Предлагаю тебе сказать мне правду.
Тернер шагнул к ней, а сестра обежала вокруг кровати и застыла.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— У нее связь с мужчиной? — грозно спросил он. — Да? Ты поэтому сочинила историю о больной бабушке?
— Все совсем не так!
— Скажи мне правду.
Оливия плотно сжала губы.
— Я жду! — Голос Тернера угрожающе зазвенел.
— И не подумаю! — в свою очередь, пронзительно выкрикнула сестра. — Мне не нравится, когда ты вот так на меня смотришь. Я сейчас же позову маму.
— Она вряд ли сможет помешать мне придушить тебя, негодница!
Оливия закатила глаза:
— Тернер, ты просто сошел с ума.
— Кто он?
— Я не знаю!
— Значит, кто-то все-таки есть?!
— Да! Нет! Уже нет!
— В чем дело, черт возьми?
Ревность и гнев пронзили Тернера.
— Ни в чем!
— Скажи мне, что случилось с Мирандой?
Он обогнул кровать и загнал Оливию в угол. Его охватил первобытный страх. Страх, что он потеряет Миранду, и страх, что кто-то мог ее обидеть. А если с ней что-то случилось? Он никогда не думал, что ее благополучие может так его взволновать. И едва не задохнулся от ярости.
Оливия беспомощно крутила головой, ища способ убежать.
— Тернер, клянусь, с ней все хорошо!
Он схватил сестру за плечи. Глаза его бешено сверкали, а голое прозвучал очень тихо.
— Оливия, послушай меня. Когда мы были детьми, я ни разу тебя не ударил, несмотря на то что причин у меня для этого было предостаточно. — Он многозначительно помолчал и с угрожающим видом наклонился к ней. — Но я не прочь сделать это сейчас.
У той задрожала нижняя губа.
— Если ты сию секунду не скажешь, в какую беду угодила Миранда, то очень пожалеешь. Поверь мне!
На лице сестры отразилась, целая гамма чувств, но в основном страх и паника.
— Тернер, — взмолилась она, — Миранда — моя самая дорогая подруга. Я не могу ее предать.
— Что с ней? — рявкнул он.
— Тернер…
— Говори!
— Но я не могу. Я…
Оливия побелела. Она вдруг поняла…
— Что?
— О Боже! — выдохнула она. — Это ты!
Тернер ни разу не видел у сестры такого лица.
— Как ты мог?! — закричала она и стала колотить его по груди своими маленькими кулачками. — Как ты мог?! Ты животное! Слышишь меня? Животное! С твоей стороны было просто отвратительно оставить ее в таком положении.