Десмонд помнил те времена достаточно хорошо, чтобы сообразить, что ни в одной темнице замка не было бронзовых решеток. Он положил ладони на холодный металл, крепко сжал пальцы и с трудом поднялся на ноги. Колени подгибались так сильно, что он едва не упал.
Откуда-то снаружи донесся тихий смех.
– Посмотри-ка. Принц проснулся.
– Вы считаете, что я принц? – Десмонд охотно рассмеялся бы в ответ, чтобы собеседник решил, будто он не боится. Но даже произнести несколько слов оказалось трудно. Язык распух, как дохлая рыба на жарком летнем солнце.
– Он так считает, – ответил голос молодого мужчины, может быть, даже еще юноши. – Повелитель.
– Твой повелитель ошибся, – глухо возразил Десмонд, смахивая прилипшую к груди влажную солому. Кем бы ни был твой повелитель.
Собеседник немного помолчал. Потом хрипло произнес:
– Осторожнее, думай, что говоришь. Если они услышат…
Проклятье, о ком он?
– Если Повелитель тебя услышит…
Повелитель, повелитель… Это единственное слово так упорно крутилось в его мыслях, что ему стало дурно. Конечно, он подозревал, кого имеет в виду говорящий – видимо, другой заключенный. Только одно существо могло носить этот титул. Но Десмонд не сделал ничего такого, за что его стоило бы бросить в темницу Повелителя дэмов. Он ничего… Ужас ледяным комком застыл у него в груди, когда он осознал, что многого не помнит о вчерашнем вечере. Он разозлился… разозлился на… он просто никак не мог понять. Слишком много бренди? Было что-то еще.
Небесная трава – он жег небесную траву и надышался ее дымом. Это должно было успокоить его, но в сочетании с бренди и чувством вечного холода это не помогло. Он еще сильнее углубился в воспоминания, но отыскал лишь горькое послевкусие гнева. Он с кем-то поссорился? Но с кем? И почему?
Что произошло? Его снова охватила дрожь – на этот раз не столько от холода, сколько от ужаса из-за того, что он мог совершить. Это должно быть что-то непростительное, если на него из-за этого пало проклятье.
– Они идут, – прошептал другой человек, и его голос внезапно задрожал от страха. – Возвращаются снова. Они услышали тебя, лучше бы тебе помолчать.
Десмонд тоже услышал раздающиеся в коридоре шаги, топот множества подошв, которые двигались синхронно, словно принадлежали одному существу.
Услышав доносившийся из соседней камеры шорох, он понял, что второй пленник отодвинулся к дальней от решетки стене.
Но Десмонд расправил плечи и остался стоять у самой решетки.
Да, они пришли. Они пришли, чтобы отвести его на допрос. Он узнает, в чем его обвиняют. Если он совершил какой-то проступок, он искупит вину. Ничто, никакое наказание, никакая причина не может быть ужаснее, чем это ощущение, будто он совершил что-то непростительное и понятия не имеет, что именно.
Потому что проклятье дэмов может постичь человека лишь за какое-то непростительное деяние.
Глава 3
Аларик
– Сыграешь еще раз огненную песню, прежде чем мы пойдем домой?
Бовен нервно хмыкнул, но все же улыбнулся в бороду. Никто не мог отказать Калейе, и уж точно не брюзгливый старый телохранитель, пусть даже он постоянно ругался на то, как избалована эта девочка.
Скрывая улыбку, Аларик снова опустил взгляд на свой рисунок, а Бовен тем временем поднес к губам рог и извлек из небольшого музыкального инструмента клокочущий звук, который не слишком подходил к дикой огненной песне и уж выглядел неподходящим для стареющего воина, каким был Бовен. Но в этом путешествии у них не было с собой другого инструмента – а Бовен больше не умел ни на чем играть.
Сосредоточившись на линиях, которые он вырисовывал углем, на треске пламени и его отсветах, Аларик дал волю размышлениям. Еще одно или два полнолуния назад они снова вернулись домой, и Аларик до сих пор так и не понял, был ли он рад увидеть своих родителей после долгого путешествия или страх все же перевешивал. Когда близнецы вместе с Бовеном отправились в путь, чтобы путешествовать по всему континенту (как и пристало детям княжеского рода фон Кеппох), им было десять. Теперь им исполнилось двенадцать, и, когда они возвращались к родному двору, от них ожидали проявления силы, разумности и мужества взрослых. Справится ли он? Он до сих пор иногда видел дурные сны, а потом весь день не мог отвязаться от мыслей, что это – дурное предзнаменование. Вот и в эту ночь ему снился такой же кошмар. Серым утром он доверил свои тревоги Калейе. Должно произойти что-то плохое, он явно это чувствует! Но она высмеяла его – эта его ненормальная сестра-близняшка с огненно-рыжими волосами и синими, как лед, глазами. Но ей и не приходилось бояться, что она не оправдает ожиданий отца. Калейя была настоящей гордостью отца, воплощением всего того, чего может ждать от своего ребенка кеппоханец. Она была стремительной, умной и сильной, и у нее были огненно-алые волосы. У Аларика волосы, напротив, были черными, как у матери, и только при свете дня в них можно было заметить бледные проблески темно-красного. Не похоже на признак особенной силы. Они родились в одном пламени, он и Калейя, но, наверное, жара им досталось не поровну.