И вроде бы ничего не связывает с общим делом. Или связывает все.
— Судмедэксперт уже приехал? — глухо спросил Грин, не понимая, что чувствует.
Слишком много чувств.
Слишком много вопросов. Событий. Потерь.
Слишком много для него одного. Отчаянно хотелось схватиться за голову и завыть. Выпустить внутреннее напряжение. Да, он не любил ее. Никогда не любил. Но и смерти ей не желал. Тем более такой.
Что было в квартире Готье? Что она накопала? Как об этом узнал убийца? Кто ее убил, если Мейсон под арестом?
— Нет, ждем с минуты на минуту.
Ему надо выпить.
И лучше не алкоголь, а снотворное. И как можно скорее. Почувствовав прикосновение к плечу, Грин сбросил руку Логана и посмотрел на него — кажется, яростно.
— Шеф, тут нечего смотреть, — негромко произнес Говард. — Дай криминалистам работать.
Аксель покачал головой.
Лорел Эмери встретила свой последний закат на заброшенной стройке в двух кварталах от железнодорожного вокзала. Это место уже давно пыталась выкупить то одна девелоперская контора, то другая. О нем знали все. Иногда здесь находили тела. А камеры, которые вешали городские власти, разбивали либо снимали и продавали ради дозы «луны». Раковая опухоль на лице города, с которой не могли разобраться. И тут посреди строительного мусора, разбросанных шприцев, остатков еды кто-то соорудил настоящий алтарь. Женщина лежала на относительно целой бетонной плите. Грудь обнажена, но одежда все еще на ней. Джинсы не тронуты — ее не насиловали? Или надели уже после? Судя по всему, ее удушили. Вырезали глаза, отрезали кончик носа и забрали сумку.
— Звони во Францию. Мне нужны имена тех, кто вчера работал с трупом Готье Карно и допрашивал Лорел. Мне нужен список ее контактов после допроса. С кем она летела из Парижа, с кем сидела рядом в поезде из Праги. Мне нужен список ее звонков, сообщений. Заставь Дилана тебе помочь.
Говард, внимательно выслушав, сдержанно кивнул.
Снова раздался звонок. Аксель взял трубку.
— Это он, — сообщил Карлин, — я почти уверен.
— Значит, не только он, — глухо ответил Грин. — Марк, они убили Лорел.
— Ох, черт, мужик. Ты где?
— На заброшке. Еду домой. Надо поспать.
— Нет уж. Встречаемся через полчаса в «Черной дыре». И не смей саботировать.
Аксель отключился, вышел за пределы ограждения и потерял интерес к месту преступления. И это тоже надо как-то пережить.
Глава девятая
Понедельник
Руководитель отдела судебной экспертизы сидел на подоконнике цокольного этажа и курил. Кажется, это была уже третья сигарета с тех пор, как Ада спустилась к ним, чтобы спросить про отчет о вскрытии последней жертвы — журналистки Лорел Эмери. Традиционно о смерти журналистов никто не жалеет, но в этот раз Грин поднял на уши всех, лишив людей законного выходного, и Кор не стал исключением. Хотя это неверно: Даниэль и не уходил домой. Ада не была уверена, что он вообще появлялся дома со смерти Ребекки. Страшно представить, что прошло всего несколько дней. Его жизнь явно разделилась на «до» и «после». Примерно так же, как жизнь самой Адарель в момент, когда мать победил рак.
Кор молча курил, подняв голову, чтобы видеть небо. Ада подошла к нему. После мучительной внутренней борьбы она положила на плечо отца слегка вздрагивающую руку. Мужчина не пошевелился и никак не показал, что замечает ее присутствие.
Они простояли так еще несколько минут. Он курил, она вдыхала горький дым. Размазанные, разбитые, разделенные и снова объединенные жизненным сценарием, самые близкие и самые чужие друг другу люди. Все внутри горело от этой двойственности. Но Ада понимала одно: боль отца была ощутимой, живой и такой сильной, что девушка ощущала необходимость на время отложить их распри и засунуть собственную обиду куда подальше. Сам мир лишил отца человека, которого он любил. Месть за разбитое сердце матери. Глупая и беспощадная. И думать так грешно.
Ада передернула плечами, избавляясь от очередного наваждения.
— Тебе нужно домой.
Кор качнул головой, отклоняя предложение. Она знала, что так будет, но все равно повторила:
— Тебе нужно выспаться, принять душ, почитать любимую книгу и побыть наедине с собой.
— Я не могу, — глухо отозвался он. Затушил бычок в пепельнице и вдруг положил пальцы поверх ее руки. — Не могу там оставаться. Здесь тоже можно жить. Комнаты отдыха и душевые есть, столовая есть.
— Пап… — Обращение вызвало в его теле мучительную волну дрожи, но Ада не отступила. — Мне больно на тебя смотреть. Ты разрушаешь сам себя. Тебе нужна помощь. Я хочу помочь. Позволь мне побыть рядом.