— Я Скотт Вест, мне сорок пять лет, я двадцать пять лет работаю на стройке. Я лучше всех умею выравнивать поверхности, готовить их под покраску или обои. Да, я умею работать руками. У меня золотые руки!
— А что еще вы умеете?
— Охотиться. — Мужчина расплылся в улыбке. — Люблю охотиться. Люблю одиночество. Нечасто получается выбраться из дома…
За следующие сорок минут Карлин узнал, что Вест разведен, у него есть дочь, которая сейчас лежит в онкологии с неизлечимым диагнозом, что он готов на все ради ее выздоровления, что он лучше всех умеет тайное оставлять тайным и прятать двери под носом. Но каждый наводящий вопрос, который должен был подтолкнуть его к комнате, нарывался на защиту. Свидетель просто не понимал словосочетания «тайная комната». Из его бреда Карлин предположил, что именно этот человек разлил кровь и краску внизу. Но по чьей просьбе? Когда? Это могло случиться и во время ремонта три года назад, и сейчас.
Аурелия появилась незаметно. Она просто вошла в кабинет, мягко ступая. Карлин почувствовал аромат ее духов. Напряжение мгновенно отпустило. Хотя было ли это напряжением? Скорее, заинтересованностью, некой концентрацией, которую он должен был поддерживать. В любом случае стало легче.
— Эй, Скотти, — позвал он, прерывая монолог об охоте и оленях. — Это моя коллега. Аурелия Баррон.
— Аурелия, — намеренно растягивая каждую гласную, повторил тот.
Баррон села рядом с Карлином.
— Здравствуй, Скотт, — негромко произнесла она. — Мне сказали, вы потрясающей собеседник. Я решила убедиться в этом сама.
Марк незаметно коснулся ее колена, затянутого в плотную ткань платья, и одобряюще сжал, передавая через этот жест одновременно и благодарность, и радость. Баррон не отреагировала. Он убрал руку и слегка отклонился, уходя из пространства переговоров.
— Мне лестно, — отреагировал Вест, не отводя от нее восхищенных глаз.
Выглядела Баррон сногсшибательно. Впрочем, как и всегда. Она собрала волосы в низкий пучок, пустив по лицу мягкие волны, выбрала темное платье-футляр чуть ниже колен, шпильки. Она выглядела строго и одновременно женственно. Марк видел ее профиль и откровенно любовался ею. Он знал, какое впечатление произвела эта женщина на простого работягу. Для него она — Мадонна, сошедшая с полотна художника эпохи Возрождения. Как, впрочем, для любого мужчины, у которого есть глаза.
— Раз, — негромко проговорила Баррон. — Ты же любишь охоту? Хочешь поговорить об охоте?
— Охота — это лучший способ отдохнуть, — с готовностью закивал Скотт.
— Два. Расскажи, когда ты отдыхал в последний раз?
Ее голос был таким мягким и нежным, что Марк сам погружался в полудрему, навязчивую, липкую и одновременно уютную.
— Ох, отдых… — Свидетель прикрыл глаза. — Я ездил тут в один отель в лесу. Фирма дала путевку. Я очень хороший работник.
— Три. Что ты делал в отеле?
— Ловил рыбу, спал. Там еще такая медсестричка была. Такая милая. Молоденькая, но меня совсем не боялась.
— Четыре. Скотти, это ты разлил краску в подвале в особняке Кеппела?
— Разлил… разлил краску. И кровь. Нужно было зарезать свинью, жалко свинью. Но резал не я, не я. Я просто взял немного крови, потому что там, внизу, нужно было много всего сделать.
— Пять. Скотти, а это ты скрыл вход в комнату?
— «Скертс» выиграли у «Бортель»…
— Пять, — с небольшим нажимом повторила Аурелия, прерывая его фразу. — Ты когда-нибудь закрывал вход туда, куда никто не должен зайти?
— Закрывал. Постоянно это делаю. Я лучше всех умею прятать то, что нельзя увидеть, если не знаешь, что оно там. Прямо под носом.
— Шесть. А когда ты не резал свинью?
— Да когда ремонт делали. Давно.
— Семь. Скотти, а что тебе говорила та медсестричка из санатория?
— Что у меня золотые руки. Я молодец.
Его голова безвольно свесилась на грудь. В допросной повисло тяжелое молчание. Аурелия посмотрела на Марка и так же незаметно, как он некоторое время назад, положила руку ему на колено.
— Ваша Эллоу посвятила меня в детали, — одними губами сказала она. — Над ним хорошо работали на протяжении длительного времени. Я не смогу установить кто. Но медсестра явно поддерживала гипноз. Скорее всего, тоже по указке. Найдите ее. А еще проверьте его биографию.
— Если он сказал правду, то все это было запланировано задолго до убийств. Счет идет на годы.
— Восемь. Скотти, сколько лет прошло с тех пор, как твоя жизнь изменилась?
Вест встрепенулся. Он посмотрел прямо ей в лицо и вдруг улыбнулся — страшной безумной улыбкой, которая застыла на его лице подобно уродливой маске. Но прошло мгновение, мышцы расслабились. Улыбка стала грустной.