— Ваша зацепка с лентой — полная туфта.
— Допустим. — Он неожиданно легко согласился с ее выпадом, приведя женщину в еще большее недоумение. — Но мы должны отрабатывать все версии. Меня интересуют два дня. В большей степени день памяти Перо.
— Я не могу подтвердить, что он весь день был со мной, потому что сама провела его не на площадке. Мы же виделись там, детектив.
— Мы виделись во время мероприятия. А до?
— У меня было несколько встреч. Без Мейсона. Я увидела его примерно в восемь утра, он муштровал сотрудников. А в следующий раз — уже ближе к открытию.
— То есть примерно в два часа дня?
Она нахмурилась, пытаясь добраться до потаенных уголков памяти. Она вообще плохо помнила тот день. И Кевина тоже. Он тенью растворялся меж гостей и сотрудников, появлялся в нужный момент, направлял. Она уже давно его не контролировала. Отслеживала происходящее на самом мероприятии, оценивала, но не влезала в подготовительный этап. А он не отчитывался ей поминутно. А жаль. Она бы смогла помочь Грину.
— Примерно. Может, полтретьего. Детектив, вы меня пугаете.
— Простите. Я понимаю, что вам не до наших вопросов, но…
Она подняла руку, и он замолчал. Их взгляды снова встретились, в помещении повисла звенящая тишина, а на глаза почему-то навернулись слезы. Теодора резко опустила взгляд, уткнулась в чашку, отпила терпкий напиток.
— Я все понимаю. Спрашивайте.
— Хорошо.
Низкий, неожиданно мягкий голос детектива буквально заставил ее вновь поднять глаза. Грин смотрел на нее в упор, но сейчас в его обычно холодном и тяжелом взгляде не было ни холода, ни тяжести. Только печаль. Усталость. И что-то, что ей захотелось трактовать как заботу.
— Я подумала над вашими вопросами, — солгала она. Не думала. Но ответы на них пришли из глубины. — Кевин в последнее время действительно вел себя странно. Он становился навязчивым. Я не придала этому значения, но в контексте произошедшего понимаю, что он вполне мог выяснить правду про Авирону.
— У него дома обнаружили массу записей по вашим передвижениям. Он отслеживал каждый шаг. И вычислил вас.
Грин сказал это мягко, учтиво. Но руки задрожали. Тео убрала чашку, откинулась на спинку кресла. Ее бросило в жар, на лбу выступила испарина. Она не знала, кто такие сталкеры. Никогда не сталкивалась с преследователями. Да, ей не давали проходу и во время обучения, и позже. Но она научилась говорить нет и ставить стены. От мысли, что кто-то следил за ней, методично фиксируя каждый шаг, стало страшно. Нечем дышать. Резким движением она прижала руку к груди, запрокинула голову. Грин среагировал мгновенно. Он открыл окно, впуская в помещение прохладный, наполненный дождем воздух, а потом подошел к ней и неожиданно уверенным жестом взял ее за кисть. Сосчитал пульс.
— Пойдемте.
Он помог ей встать, и Тео тут же покачнулась, в глазах потемнело. Детектив удержал ее за плечи, но она на него не смотрела, кажется, окончательно сломленная.
— Вы в безопасности.
Она не отреагировала.
— Тео?
Грин довел ее до мягкого дивана, усадил, принес стакан с водой. Она пригубила прохладную жидкость и зажмурилась, отказываясь пить еще. А потом замерла, почувствовав, что он садится рядом. Привалилась к его боку, сражаясь со слезами. Она слишком много плакала в последнее время.
— Простите, — пробормотала Тео с трудом. — Я просто… не могу поверить.
— Мы не считаем, что вы были в списке жертв, — с некоторым отчуждением произнес Грин, однако не отстранился. — Но и не беремся судить, что он собирался делать. Он молчит.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — я не хочу о нем больше слышать. Вам нужен доступ к документам? Я дам все. Только, пожалуйста, — внезапно развернувшись, она схватила его за грудки и посмотрела в лицо, — ничего мне о нем не говорите!
Грин мягко положил ладони поверх ее напряженных пальцев. Те послушно расслабились. Она почувствовала тепло его кожи под рубашкой, мерное биение сердца. Стыд и покой, смешавшись в жгучий коктейль, медленно затопили ее. Ее руки у него на груди. Его ладони прижимают их к ткани, будто не позволяя шевелиться. И от этого прикосновения разливается покой.
Грин надежен как скала.
Невозмутим.
А она припала к нему, как к колодцу с живой водой.
Идиотка.
Теодора мягко высвободилась, нервным жестом провела рукой по волосам. Детектив опустил руки, но не отстранился, продолжая следить за ней внимательно и осторожно.
— Ничего не скажу, — произнес он после долгой паузы. — И сделаю все, чтобы он никогда не вышел из тюрьмы.