— Именно, — спокойно откликнулся Грин. — Даже не представляете, насколько важно.
«От тебя она тоже ушла сама?»
Взгляд Бальмона потух. Мужчина рухнул в воспоминания и на несколько долгих мгновений отключился от реальности, вырывая из лап памяти то, что нужно было предъявить свету.
— Кто ее убил? — глухо спросил француз.
— Мы работаем над этим.
— Почему ее лицо…
— Срезали? Это мы и пытаемся понять, месье. Почему вы развелись?
— Вы ничего о ней не узнали, правда? — Кристиан будто обрел связь с самим собой и посмотрел Грину в глаза. — Вы не знали о том, что ее год не было в Марселе? Анну похитил ее собственный пациент и держал на яхте. Нашли ее чудом. Ее — да. Его — нет. Как вы считаете, после года в неволе с другим мужчиной можно ли вернуться к мужу как ни в чем не бывало и принять дочь? Или, может быть, продолжать жить дальше, не шарахаясь от каждого нового пациента? Или выйти из психиатрической клиники, где ты провел еще год, и восстановить все, что имел до того момента, когда твой пациент, человек, которого ты знаешь лучше собственного ребенка, оказался монстром?
Аксель глаз не отвел и ничем не показал, насколько его шокировали только что произнесенные слова. Он запомнил каждое слово, каждое движение глаз, выражение лица Кристиана, на котором отразилась ужасающей силы боль, отчаяние мужчины, который на смог защитить свою женщину — и поэтому ее потерял. Грин понимал: стоит проверить, убедиться, что это не ложь. И в то же мгновение оборвал сам себя: Бальмон не лгал. Скорее, даже преуменьшил то, что произошло на самом деле.
— У вас есть данные этого человека? — после паузы произнес детектив.
— Он явно сменил имя.
— Месье Бальмон…
— Прошло почти десять лет, детектив. Если бы он хотел ее убить сразу, то убил бы. Но он жил с ней год. На яхте. Заботился о ней как мог. А потом исчез. Ускользнул из рук египетской полиции в день, когда яхту собирались арестовать. Его след потерялся в дикой Африке. Возможно, там же потерялся и он сам.
— Кроме этого пациента был кто-то, кто мог желать Анне потерять лицо и раствориться в небытие?
— Половина специалистов Европы, — с удивительной грустью ответил Кристиан. — Анна была слишком яркой. Триггерила всех вокруг, пробуждая в них лучшее и худшее одновременно.
— Нам бы сузить круг подозреваемых, — усмехнулся Грин. — Пока понятно, что ее ненавидели женщины за то, что любили мужчины. Ненавидели коллеги за то, что она была успешной. Ненавидели мужчины, которым она отказывала. Она приезжала в Треверберг, отрывалась здесь, возвращалась обратно. Но убили ее здесь. Прекрасно зная, где она остановится. Более того, зная строение дома. Убили ее в тайной комнате, которую наши специалисты искали почти три дня. Но с домом связано еще несколько сотен человек, список которых мы формируем и проверяем.
Бальмон пожал плечами.
— Здесь я вам не помогу, детектив. Я ничего не понимаю в следственном деле.
— Вы психолог, месье Бальмон?
Снова улыбка.
— Был.
— А какие отношения у Анны были с Жаклин?
Стальные глаза впервые затуманились.
— Ровные. Холодные. Но Анна любила ее, как мать любит дочь.
— А где живет Жаклин?
— То у меня, то у Анны. Теперь, скорее всего, переедет ко мне.
— Я же могу с ней поговорить?
Лицо Кристиана ожесточилось.
— Она в шоке от увиденного.
— Возможно, она знает о матери больше, чем вы. В силу обстоятельств.
— Возможно. Но тогда вам стоит допросить и администратора Анны, Готье Карно.
Аксель кивнул.
— Всенепременно, — произнес он, опустив тот факт, что Карно старательно избегает встречи, а депортировать его из Франции невозможно. В ход шли манипуляции. — Где вы были вечером 15 апреля, месье Бальмон?
На холеном лице француза отразилось легкое недоумение. Мужчина задумался, как будто искал календарь.
— Вторник. Неделю назад.
— Скорее всего, я был в Тоскане, на своей вилле.
— Один? Кто-то видел вас? Есть подтверждение? Билет на самолет, например?
Кристиан покачал головой.
— Я люблю ездить на автомобиле. Есть чек с заправочной станции. Подойдет?
— Предоставьте криминалистам, пожалуйста, — безэмоционально ответил Грин. — Спасибо, что уделили время. Вы можете пока остаться в Треверберге?
Бальмон коснулся переносицы указательным пальцем и прикрыл глаза. Этот невинный жест выдал все: усталость, раздражение, боль. Но Грину было плевать, что чувствует этот совершенно чужой ему мужчина. Он сам понимал, что взял верный след.
— Если это необходимо…
— Управление оплатит отель.