Уходил он стабильным.
И сейчас казался стабильным. Если бы не этот дьявольский блеск в глазах. Блеск, от которого по всему телу бегали мурашки. Чувства оглушили меня. Как будто я за рулем своего «Порше» и несусь по серпантину навстречу Атлантике. Я обожала ездить по северно-западной Франции, почти каждый отпуск проводила за рулем, погружаясь в скорость. У меня не отобрали права только благодаря заступничеству родственников Кристиана.
— Сюрприз удался, — глухо проговорила я, садясь.
Он бесцеремонно окинул меня взглядом, как будто имел на это полное право.
— Вижу. — Он кивнул на грудь.
Я покраснела, заметив, что соски проступают через кружевной бюстгальтер и ткань блузки. Бесцеремонно. Глупо. По-детски. Возбуждения я не ощущала, но чертово томление разлилось в теле. Еще во время терапии, заметив эту реакцию на него, я начала готовиться к каждой сессии, подбирая одежду так, чтобы не провоцировать.
Но кто же знал.
— Что вы хотите?
Мне показалось, что он сейчас встанет. Но нет. Он сидел. Сидел, закинув ногу на ногу и небрежно откинувшись на спинку кушетки. Медленно и изящно положил руку на спинку и поднял согнутые пальцы к виску, будто хотел упереть голову.
— У нас сессия.
— Вы хотите вернуться в терапию? Но пришли под другим именем.
— Доктор, вы же умная.
Его голос опустился до волнующего шепота, и я беспомощно огляделась в поисках пиджака или шали. Ничего не было. В такую жару глупо брать на работу вещи, в которых можно умереть от духоты. И тогда я сделала то, на что не имела права, — скрестила руки на груди, пряча ее. Пациент отметил этот жест удовлетворенной ухмылкой, которая на миг исказила его лицо.
— Я не умею читать мысли.
— А вот это ложь, моя дорогая Анна. — Его голос снова изменился, а взгляд стал жестче. — Умеете. И не раз это демонстрировали. Вы пробуждаете других людей, заставляете их вспомнить, зачем они живут, чего всегда хотели, о чем мечтали, заставляете их изменить свою жизнь и наконец заняться тем, что нравится. Вы и меня пробудили.
— И вы завершили терапию раньше срока, потому что…
— Потому что мне нужно было подумать, — переврал он. — Спокойно подумать вдали от тебя.
От этого неожиданного «ты» меня бросило в дрожь. Но я уже не могла ни закончить разговор, ни уйти. Он всегда действовал на меня магнетически, проникая так глубоко, что становилось непонятно, кто кого терапевтирует. Во многом благодаря ему я в свое время пустила Готье в свою постель. Потому что хотелось почувствовать это — получить немного пылкости, на которую был неспособен муж, слепого обожания, юности. К сожалению, Готье не был похож на другого юнца, память о котором до сих пор терзала мою душу, но я не пожалела о решении.
— И что вы решили?
Это не сессия. Я не могла с ним держать маску аналитика. Я сама распадалась. Оказалась совершенно неподготовленной к тому, что он припас и вываливал сейчас на меня. И ждала. Ждала, как будто только от его слов зависела вся жизнь.
Зависела. Какое сладкое слово. Какое правильное. В тот момент я не понимала, что оно полностью определит наши отношения. Эту созависимость, которая перечеркнет все. В тот момент я могла лишь смотреть ему в глаза, не подпуская лишних мыслей к сознанию. И просто вела себя как женщина, а не специалист.
Я устала все время держать маску, думать об этике и о границах, о муже, которого никогда не любила, о любовниках, которые не могли выжечь ни томление, ни тоску. О странном пациенте, который героически справлялся с собственными желаниями, хотя пару раз за год его самоконтроль давал сбой. Тогда, когда он попытался меня поцеловать, воодушевленный большой победой в бизнесе и благодарный. И потом — когда все-таки обнял меня. На той сессии, когда сообщил, что терапию закончит, он просто встал, взял меня за руку, заставил подняться вместе с ним и прижал к груди.
Руки сами собой опустились на подлокотники. Я вздернула подбородок, глядя прямо в глаза мужчине. Формально он уже не мой пациент.
— Я решил, что мне надоело считаться с чужими мнениями, Анна.
— Это не любовь! — зачем-то выпалила я, беспомощно наблюдая за тем, как он медленно поднимается с места.
В его пальцах блеснул шприц.
— Кто знает, что такое любовь? И зачем она нужна? — Он медленно подошел ко мне. — Больно не будет. Ты даже не уснешь.
— Что это?..
Я почувствовала укол в шею.
— Уже завтра ты сама поймешь, что это единственно правильный выход. А сейчас я не хочу тратить драгоценное время на споры. Не с тобой.