— Что? — спросил детектив.
— Ну, я дело изучил. И получил кое-какие новости. На теле Анны Перо есть одна странность. Ее помыли, но помыли небрежно. Не так, как обычно это делают. Просто очистили кожу и нанесли крем фирмы «Саваж-Трев». Редкая штучка, производится в Треверберге по старофранцузским рецептам. Марк сказал, что вы связывали это с Францией. Но мне кажется, что крем — это то, что надо исключить из картины преступления, чтобы понять отношения между Перо и убийцей.
— Продолжай.
— Сегодня принесли список дел Мелиссы Мюррей.
— Дел?
— Ну, она была кем-то типа юрисконсульта для бедных. В социальной службе. К ней обращались, когда не нашлось денег на юристов и адвокатов, а что-то делать надо. Так вот, она работала с тревербергским производителем этого крема. Вернее, против него.
— Не может быть совпадением.
— Не может.
— Когда узнал?
— Минуты две или три назад.
Аксель достал сигарету, закурил и глубоко задумался. Наконец-то расследование выходило на тот уровень, когда можно просто делать свою работу, а не ждать бесчисленных отчетов. Вот теперь есть над чем поломать голову.
— Завтра мероприятие Перо, — заговорил он. — Доеду-ка я до этого центра, повожу носом. Может, встречу кого, поговорю с кем. Посмотрю на них в естественной среде обитания.
— Я поеду завтра, — кивнул Говард. — Под подозрением все?
— Без исключения. Свяжись с Диланом, попроси его перевернуть сеть, но найти информацию об алиби Кристиана Бальмона. По его словам, он был в Тоскане в день убийства. На автомобиле. Чек с заправочной станции он предоставил. Чек получен в одиннадцать утра пятнадцатого апреля. До одиннадцати вечера он успел бы доехать до Треверберга.
— Будет сделано, шеф. Я вместо Тресса в команде, ты же понял?
Аксель передернул плечами.
— Не возражаю. Руководить отделом и вести расследование — непосильная задачка. Особенно для криминалиста. Все твое внимание вместо его отрывочного меня устроит.
Логан рассмеялся.
Глава пятая
Приглушенный надрывный храп — это не то, что она рассчитывала услышать вместо будильника. Теодора резко открыла глаза и повернула голову. Поморщилась от удушливого запаха алкоголя и чего-то еще, пряного, сладкого, ужасного, как болото. Мужчина пробормотал что-то во сне и перевернулся, по-хозяйски положив руку поперек ее хрупкого тела.
Она медленно выдохнула, привычно гася в себе желание устроить истерику. Теодора немного завидовала женщинам, которые могли себе позволить проявлять эмоции без фильтров. Что-то не нравится — ор и слезы. Что-то хочется — манипуляции и снова слезы. Она прогрызала себе дорогу в этом мире по-другому. И в такие моменты, как сейчас, чувствовала себя совершенно беспомощной. Как будто ее раздели и выставили напоказ.
Осторожно выбравшись из-под Самуэля Муна, который спал беспробудным алкогольным сном, она села на постели и запустила в волосы дрожащие пальцы. С этим надо заканчивать. Они договаривались, что он не будет приходить пьяным посреди ночи. Но он раз за разом открывал дверь своим ключом, залезал к ней в постель, будил раньше времени. Он клялся и божился, что измен больше не будет, что после того страшного года изменился и все переосмыслил, а длительное лечение пошло на пользу. Но, как только снова почувствовал вкус славы и денег, как только нашел себе новую ассистентку, которая умудрилась быстро выйти на выдающиеся результаты (и не только в плане приносимых доходов), все вернулось на круги своя.
Теодора все чаще и чаще задавала себе один простой вопрос: каким образом она умудрилась вляпаться в дерьмо по имени Самуэль Мун? Не было ни единой причины столько лет находиться рядом с ним и хранить ему верность. Сначала между ними существовали какие-то чувства. Он значительно старше, казался опытнее, казался настоящим принцем, подарком судьбы и, конечно же, совсем не заменял ей отца, с которым отношений толком не сложилось. Она вообще не думала, кого он ей заменял, но тянулась к нему. Полыхала в его объятиях то ли от гнева, то ли от ревности, то ли от страсти, то ли оттого, что Самуэль действительно был потрясающе умелым любовником.
Ее сгубила страсть? Его талант художника? Деловая хватка, которая совершенно не сочеталась с безалаберностью? Что подкупило ее настолько, что она позволила себе дать согласие на брак? И что внутри заставило медлить, откладывая как помолвку, так и свадьбу? Видимо, она не совсем пропащая, раз до сих пор не выскочила за него замуж. Видимо, сама себе дала шанс исправиться. Свернуть с ложного пути.