— Почему?
Не этот вопрос надо было задавать. Его руки сжимают мои плечи до боли.
— Потому что тогда ты потеряешь ко мне интерес.
Несколько недель спустя
Ключ поворачивается в замке. Я вздрагиваю, подскакивая на месте. Забываю о том, что он запирает меня на ночь в каюте. Интересно, он прячет меня от себя самого? Или себя от меня?
Он проходит в каюту. Весь в белом. В руке какая-то коробочка.
— Ты продолжаешь гореть.
— Ты пришел, чтобы наконец получить то, что намереваешься сделать своим?
— Зачем такие витиеватые фразы, моя дорогая? — Он не смеется, а мне бы хотелось, чтобы он смеялся. — Мне интереснее твоя душа, чем тело. Но я же вижу, как ты сходишь с ума. Поэтому — вот.
Он бросает коробочку на кровать, и меня пробирает дрожь. Это вибратор. Я инстинктивно отшвыриваю его в сторону, коробка летит на деревянный пол, а мужчина мгновенно оказывается на мне, прижимая тело к неудобной постели, сдавливая своим весом. Его руки у моего горла, но не сжимаются. Глаза сверкают, но в них нет ярости. Кажется, он сам не ожидал от себя такой прыти.
Неужели мяч переходит на мою сторону?
Не позволяя ему отстраниться, я хватаю его за плечи и чувствую дрожь, которую он не в силах скрыть. Кто кого пленил?
— Мой дорогой… — Я возвращаю ему это дурацкое обращение, имитируя его голос, и чувствую, как распаляюсь. Я что-то говорила о страхе? Нет никакого страха. Мне интересно. Я чувствую азарт. Я хочу его победить. Победить на его поле. — Мне не нужны суррогаты удовольствия, — шепчу ему в губы.
Он рефлекторно приоткрывает рот, как будто ждет поцелуя, но теперь уже я медлю, железной хваткой контролируя собственное возбуждение.
— Я высажу тебя в ближайшем порту.
Я хрипло смеюсь, высвобождаю руку и скольжу по его натренированному телу. Он хочет отстраниться, но не может.
— Не высадишь.
Резким движением я толкаю его в грудь, отшвыривая от себя. Натягиваю простыню на тело и поворачиваюсь к нему спиной.
— Не приноси мне больше этой дряни.
Он уходит.
Несколько недель спустя
Яхта подскакивает на огромной волне, и я кричу. Мне снится Жаклин. Сейчас, когда наша игра обрела границы, я получила достаточно сил, чтобы вспомнить, кто я есть, в голову приходит дочь. Я гоню от себя эти мысли. И даже пытаюсь договориться, чтобы он меня отпустил. Но не выходит. Он злится. Запирает меня в каюте и лишает еды и воды. Его нет уже сутки. Или двое? И вот теперь шторм. Я ужасно хочу пить и есть. Наверное, больше пить. Падаю в забытье, сплю, вижу дочь, плачу, теряя драгоценную влагу. Здесь темно, света почему-то тоже нет. Что-то с яхтой? Мне кажется, кто-то кричит. Может, его смыло за борт?
Тогда я умру тут от обезвоживания. Не увижу, как моя девочка пойдет в школу. Влюбится. Наломает дров… И будет расти так, чтобы ничем не походить на меня, ведь я не лучший пример для подражания.
Яхту снова трясет, и я снова кричу. Вскрикиваю, вернее. Или это просто хрип? Не знаю. Меня бьет дрожь, сил нет. Я не реагирую даже тогда, когда в каюте появляется сквозняк, которого здесь просто не может быть. Кто-то брызгает мне в лицо, я вскакиваю на постели, пытаясь оглядеться.
Темно.
Сильные руки хватают мою голову и подносят к губам чашку. Вода? Какой-то отвар. Я жадно пью. Даже если это яд, умереть от жажды намного страшнее.
— Надеюсь, ты больше никогда не заговоришь об этом.
Его голос такой же надтреснутый, хриплый, как и мой. Он отбирает чашку, продолжая удерживать меня одной рукой. Я вижу его черный силуэт, но не могу разобрать черт лица.
— Ты — мое отражение, а я отражаю тебя. Я тоже не ел и не пил эти тридцать шесть часов. Ты заставляешь меня делать ужасные вещи, но я не чудовище, ты должна понять.
Я ничего не понимаю, но молчу, опасаясь его реакции. Кажется, он снова перехватил мяч. Он снова ведет. Мне страшно. Плохо. Я хочу домой. Я наигралась. Боже, если ты поможешь мне спастись, я сделаю все, чтобы остепениться. Клянусь.
Мое тело пронзает разрядом, когда его сухие огненные губы касаются моего лица. За это время он ни разу не пытался меня поцеловать. Обнимать — да, хватать за руки, ноги, по-хозяйски со мной обходиться — да, но не целовать. Я стараюсь нащупать в темноте его тело, но свободной рукой он перехватывает пальцы. Заводит руку мне за спину, одним рывком пересаживает так, чтобы я оказалась прижатой к стене. Не разрывает поцелуй.
Теперь я понимаю, что он говорил про тело.
Оно живет своей отдельной от разума жизнью. Оно инстинктивно реагирует на проявление мужской силы рядом с собой, мгновенно готовясь к сближению. Я не отвечаю на поцелуй. Не могу себя пересилить, не могу показать ему, что побеждена. Тогда он кусает нижнюю губу, зло отстраняется. Срывает с меня льняное платье, буквально разрывая его на части. Темно. В моих фантазиях он обязательно видит в темноте и сейчас меня разглядывает. Пожирает глазами мое исхудавшее тело, чуть отросшие волосы, лицо.