— Не хочешь их слушать? — негромко спросил детектив.
Она усмехнулась в кулачок, сжав пальцы так, что от впившихся в ладонь ногтей стало чуть-чуть больно. Совсем чуть-чуть, что даже приятно. Или все-таки больно? Жаклин не знала. Боль и наслаждение уже давно перемешались. Но сейчас впервые за долгое время, находясь в толпе, глядя на портрет матери и выступающих, она чувствовала себя… спокойно.
— Не хочу.
— А зачем пришла тогда?
— Отец заставил. — Она кивнула на Кристиана, который разговаривал с каким-то мужчиной.
Этот мужчина показался девочке смутно знакомым. Такая же благородная физиономия, при взгляде на которую хотелось удавиться или сбежать.
— И сколько будет длиться эта повинность?
Жаклин снова посмотрела на детектива. Нет, он не насмехался. Почему с ним так спокойно? Потому что он представитель закона?
— Как думаете, — спросила она, — а убийца матери сейчас здесь?
Аксель медленно перевел взгляд на нее. Наверное, кто-то другой сделал бы шаг назад, но не Жаклин. Девочка, наоборот, подалась вперед с самым заговорщическим видом. Включаясь в игру. Потому что играть в детектива намного интереснее, чем думать о том, что мать таки умерла. И что сегодня с ней прощается весь мир. А она, Жаклин, попрощалась вчера. А в душе своей — уже давно-давно.
— И такое может быть, — приглушенно ответил Грин, наклонившись к ней.
Он был невероятно высок, даже выше отца. И где таких делают? Настоящий военный. Только волосы не под машинку, стрижка модельная, аккуратная. Небрежная челка зачесана назад, но пара прядей то и дело падает на лоб. От левого виска к затылку чуть заметные белые тонкие полосы старых шрамов. Как будто швы. Но само лицо чистое. Образцовое, как будто он сошел с кадров американских боевиков.
Впрочем, американское кино Жаклин не любила. Да и Грин не казался бестолковым качком. Он вообще качком не казался, а сохранил удивительно гармоничную фигуру.
Как же рядом с ним спокойно.
— И кто же у вас под подозрением, детектив? — выдохнула ему в ухо Жаклин.
Аксель с улыбкой выпрямился и будто посмотрел на всех по-другому. Полицейский должен работать. Иначе зачем он вообще пришел на такое мероприятие? Жаклин не верила, что он пришел бы просто так. Тратить время на жертву? К тому же от горничных в «Треверберг Plaza» Жаклин узнала, что жертва не одна, что через пару дней после смерти Анны нашли еще труп. И у второй девушки сняли скальп.
Это ведь истина, что горничные всегда знают больше, чем полиция. Так было и будет всегда. Это так круто, что даже пугает.
— А у тебя?
— Этот мужик мне кажется знакомым, — не задумываясь, проговорила она. — С которым говорит папа.
Сосредоточенный взгляд детектива метнулся в нужном направлении. Выражение лица не изменилось, но в глазах Жаклин уловила мрачное удовлетворение. Ей стало интересно. Страшно интересно!
— Вы его знаете, — сказала она.
Грин кивнул.
— Ну?
— Что?
— Ну, я указала на него, он мне знаком. Кто он?
— А почему он кажется тебе знакомым?
— С вами невозможно разговаривать, детектив! — Она насупилась, закусив губу, чтобы не рассмеяться.
Аксель улыбнулся, но не ответил. Лишь снова бросил взгляд на загадочного мужика, который в эту минуту повернулся в профиль к Жаклин и что-то негромко говорил Кристиану. Отец выглядел так, будто ему в карман подложили змею. Девочка заметила, что он сжал руки в кулаки в карманах пиджака, но уже через мгновение вызволил их и опустил вдоль тела, как делал всегда на публике. Его поза так и кричала о фальшивом покое. Кристиан Бальмон, меценат и предприниматель, в прошлом ученый и «счастливый муж», лучше чего бы то ни было держал лицо.
Интересно, а отец рассказал детективу, что он постоянно ссорился с Анной? Рассказал, как они кричали, как она бросала в него посуду и технику, книги и игрушки? Как он хватал ее за руки, чтобы успокоить, а она плакала у него на груди, называя себя сумасшедшей? Как они оба страстно мирились, то ли не зная, то ли забывая, что Жаклин, находясь в своей комнате, все слышит. Примерно тогда появились большие наушники? Или раньше? Как-то она спросила у мамы, почему отец не вернется домой, раз уж он все равно так часто к ним приезжает.
Анна тогда лишь улыбнулась. Потрепала ее по волосам. И ушла.
— Он приходил к маме. Приезжал к ней в центр. И был у нас дома. Я его знаю, но не помню.
— Когда?
— Ой, да давно. Лет пять назад. Я была малюткой.
«Малюткой». Ну и дура. Что за слова в присутствии детектива?!
— Интересно, — усмехнулся Грин.
— Мне тоже ужасненько интересно, господин детектив. Но вы не спешите поделиться информацией. Это обидно. Я перед вами открыта, а вы…