Радовал, правда, тот факт, что в Казахстане давно не женили детей по сговору родителей, как это до сих пор практикуется в других государствах Востока. Старшее поколение здесь, бесспорно, имело веское слово при выборе их чадом спутника жизни, но это слово все-таки не было решающим: никто не мог заставить юную особу выйти замуж против ее воли или запретить молодому человеку сочетаться браком с понравившейся ему девушкой, даже если у родителей было на этот счет противоположное мнение. И пусть любящие мамы и папы предпринимали все усилия (включая наставительные беседы, громкие скандалы и обещания лишить наследственных миллионов), чтобы оградить несмышленого отпрыска от надвигающейся катастрофы, – это было решение молодых, и они сами несли за него ответственность.
Хотя, надо признать, в последние годы в среде обеспеченных людей получили распространение так называемые династийные браки, когда детей не заставляли сделать выбор насильно, но искусно подводили к тому, что если соединить бизнес, капиталы, связи (нужное подчеркнуть) двух семей, то все вокруг и прежде всего сами брачующиеся от этого только выиграют. И «дети», будучи вполне взрослыми, чтобы понимать плюсы такого мероприятия, обычно соглашались с доводами родителей и шли под венец с предложенными кандидатурами. Не секрет, что материальный достаток – не гарантия семейного счастья и благополучия, и нет надобности уточнять, чем нередко заканчивались или во что превращались такого рода союзы (даже если официальный развод не оформлялся по все тем же коммерчески выгодным соображениям) – к сожалению, мало кто думал о вечных ценностях, когда дело касалось расширения бизнеса, вливания порции капитала в затухающее предприятие или приобретения полезных родственных связей и знакомств.
Вот в таком разнообразии и смешении культур и выросла Сабина, бывшая частью этого общества и продуктом своей эпохи, и поскольку в ее окружении некоторые вопросы супружества до сих пор регулировались архаичными, но все еще действующими постулатами, полностью игнорировать их она, разумеется, не могла. При этом нельзя сказать, что замужество было для нее самоцелью. Едва перешагнув двадцатилетний рубеж, эта девушка уже пару раз могла распрощаться со своим незамужним статусом, но ни один из предыдущих потенциально возможных кандидатов в мужья так и не смог убедить ее надеть на палец заветное кольцо. То ли ее смущала настойчивость ретивых обожателей, то ли настораживала сама идея брака в столь раннем возрасте – как бы то ни было, каждый раз она очень здраво рассуждала, что вся жизнь у нее еще впереди и связывать ее с человеком, в которого она лишь чуть-чуть влюблена, пожалуй, не стоит.
Однако с Арманом все было по-другому: ее отношение к нему не было детской влюбленностью или очередным быстротечным романом. Это было подлинной страстью юной, но уже созревшей для самозабвенной любви женщины, и все ее прошлые, легкие и наивные, увлечения не просто меркли по сравнению с этим чувством – ей казалось, что они даже не существовали.
Теперь ее не только не страшила перспектива провести всю оставшуюся жизнь рядом со своим избранником – напротив, она мечтала об этом и была готова на любые жертвы и испытания ради исполнения этой мечты. Она любила его до безумия, он был главным смыслом ее жизни, которую она намеревалась посвятить ему без остатка. Но и Арман дорожил ею по-настоящему – она видела и чувствовала это всем своим существом. Кроме того, он в самых возвышенных выражениях регулярно напоминал ей об этом, а она пьянела от счастья и верила ему безоглядно.