Начальник службы охраны сделал шаг вперед.
- Приветствуем Вас, Ваше Величество, - отчеканил он.
- Вольно, - скомандовала императрица и гордо подняла голову.
Молодой человек лишь сложил руки за спиной, не расслабив ни мускула. Выражение его лица было твердым и совершенно безэмоциональным, как у любого хорошо обученного гвардейца. Эмбер внимательно изучила все дела своих охранников, но особое внимание она уделила их начальнику. Хак был молодым, но многообещающим гвардейцем. Его отец служил в звании генерала во внешних войсках. Еще с малых лет парень решил пойти по стопам своего отца и стать военным. Он был крайне смышленым и способным молодым человеком и успешно шел к своей цели, пока не попался на глаза императрице. Это означало конец его военной карьеры. Уровнем своей подготовки у упорством он смог добиться разве что звания начальника личной охраны императрицы. Этого кукольного театра из оловянных солдатиков - игрушек Урсулы.
- Полагаю, вы уже слышали, что грядет реорганизация в рядах дворцовой стражи, - произнесла императрица и смерила взглядом начальника своей охраны.
- Так точно, Ваше Величество, - отчеканил Хак. - Ваша личная охрана всегда в вашем полном распоряжении, - он твердо выпалил фразу, выученную наизусть.
- Моя личная охрана, - медленно произнесла Эмбер и встала из-за стола. - Личная, - подчеркнула она и сделала паузу. - Мы все прекрасно знаем, что означает это слово.
Хак не ответил. Он плотно сжал зубы, стараясь держать себя в руках. Один тиран сменил другого, и они, как запертые в клетке звери, должны развлекать свою новую хозяйку. Но Хак знал, что никто не посмеет перечить самой императрице, ее слово - закон. Все, что его отряд мог сделать, так это послушно кивнуть и продолжить свой танец марионеток.
- Это означает, - Эмбер понизила голос, - систематическое насилие над личностью, - четко произнесла императрица. Она старалась подбирать слова как можно аккуратнее, но так, чтобы они описывали наиболее ярко сложившуюся ситуацию. - Я прекрасно знаю, в качестве кого... чего вы служили своей предыдущей императрице, - Эмбер обошла стол и вышла перед молодыми людьми, замершими в ожидании.
Хак сглотнул. Он почувствовал, как ком подкатил к горлу. Юноша прекрасно помнил все, абсолютно все: каждую ночь, когда императрица вызывала его к себе. Он не имел права ослушаться, а если бы и попытался - она бы не позволила. Никто не может сопротивляться контролю разума. Юноша был ее марионеткой, с которой императрица делала все, что только хотела. Безвольным солдатиком, которого она заставляла самого делать то, что она хотела. Собственное тело не принадлежало ему, каждое движение придавало его, своих желаний у него уже не было. Разум был словно заперт в беспощадной клетке, из которой отчаянно пытался вырваться, безмолвно крича. Но она не останавливалась, никогда не останавливалась. То, что ему приходилось делать... каждое прикосновение к ее коже, которое он так ненавидел. Ее запах, от которого у него сводило желудок. Все это столь ярко всплыло в памяти Хака. Он изо всех сил сжал кулаки у себя за спиной, так что ногти впились в кожу, оставляя кровавые следы.
- И сейчас я хочу, - продолжила Эмбер, - чтобы вы поняли одно простое правило: ничто уже не будет так, как было раньше, - она гордо подняла голову и продолжила. - Я полностью переформировываю свою личную охрану. Мне не нужны оловянные солдатики, которые годятся только для развлечения. Мне нужны гвардейцы, способные защитить мою жизнь даже в самых опасных ситуациях, - Эмбер твердо и уверенно посмотрела на лица молодых людей, пытаясь распознать их реакцию.
- Ваше Величество, - Хак нахмурился в непонимании, - позвольте уточнить ваш приказ, - начал он, но Эмбер его прервала.
- Уточняю, Хак, - жестко и непоколебимо сказала она, - отныне любой из вас будет оставаться в ночное время с внешней стороны двери моей спальни. Входить вы сможете только при наличии прямой или косвенной угрозы моему здоровью или жизни. Это достаточно однозначное объяснения для вас?
- Так точно, Ваше Величество! - прогремел Хак. Но, тем не менее, все гвардейцы впали в некоторое замешательство, они едва заметно переглянулись, все еще не понимая, шутка ли это, или они теперь действительно свободны от этой каторги.