- Вы хотели со мной говорить, мсье?
- Комиссар Гремилли, из Бордо.
Тон мадемуазель Вертюзай вдруг изменился:
- Что же вы стоите, комиссар, садитесь.
Он с недоверием покосился на показавшееся ему крошечным обитое шелком кресло. Видя его нерешительность, владелица магазина модного платья улыбнулась:
- Не пугайтесь, оно вполне вас выдержит.
- Надеюсь.
Пока Гремилли, соблюдая все меры предосторожности, устраивался в кресле, она поинтересовалась:
- Итак, какие дела у меня могут быть с полицией?
- Ей необходимо получить от вас маленькую информацию - и только.
- По поводу чего?
- По поводу мадам Арсизак.
- Мадам Арсизак... Бедный ангел! Я до сих пор не могу поверить в ее ужасную смерть... Такая скромная, такая утонченная!.. Всегда любезна, покладиста... Ничто не может утешить... Для меня она была больше, чем клиентка, мсье комиссар. Подруга, настоящая подруга... Мы так ее оплакивали... И еще долго будем оплакивать.
И как бы в подтверждение своих слов мадемуазель Вертюзай извлекла из левого рукава прелестный платочек из тончайшего батиста и с величайшей осторожностью принялась промокать им накрашенные ресницы.
- Вы сами, мадемуазель, занимались мадам Арсизак, когда она приходила к вам как клиентка?
Резкое движение корпуса назад выразило ее крайнее удивление.
- Мсье комиссар! Я выхожу к своим клиенткам исключительно для того, чтобы дать совет по выбору материала или модели, окинуть взглядом во время примерки... И лишь на секунду, мсье комиссар, мимоходом!
Пристыженный, Гремилли смутился так, как если бы он спросил у маркизы де Монтеспан, не она ли подметает Зеркальную галерею Версальского дворца?
- Прошу простить мое невежество, мадемуазель. Я слабо разбираюсь в секретах ателье мод.
Мадемуазель Вертюзай сделала небрежный и одновременно снисходительный жест рукой, показывая тем самым, что инцидент исчерпан.
- Если вы хотели спросить меня, мсье комиссар, имя служащей, которая чаще других обслуживала мадам Арсизак, то я могу вам его назвать: мадемуазель Симона.
- Она сегодня здесь?
- Это как раз та девушка, которая вас встретила.
- Вы не против, если я поговорю с ней наедине?
- О мадам Арсизак?
- Да. Я стараюсь составить собственное мнение об этой женщине, так трагически погибшей, о которой все говорят только самое лестное.
- И по справедливости, мсье комиссар, и по справедливости!
- Я в этом и не сомневался, мадемуазель, однако мне хотелось бы узнать о ней больше, и мне кажется, что клиентки таких престижных магазинов, как ваш, должны немножко открываться тем, кто их одевает.
Мадемуазель Вертюзай ответила с некоторой язвительностью в голосе:
- Конечно, мсье комиссар, конечно, хотя мне трудно себе представить, что бы такого могла вам поведать мадемуазель Симона, чего не могла бы сделать я. В конце концов...
Она поднялась.
- Пожалуйста, сидите. Я вам сейчас пришлю мадемуазель Симону. Надеюсь, правда, что это ненадолго?
- Можете не сомневаться, мадемуазель, что я приложу все свои силы, чтобы внести как можно меньше беспорядка в отлаженную работу вашего магазина.
Она поблагодарила его кивком головы и удалилась. Через несколько секунд на пороге появилась мадемуазель Симона.
- Мадемуазель мне сказала, что вы...
- Присядьте... Так вот, мне хотелось бы услышать ваше мнение о мадам Арсизак.
- Бог мой... Это была очень-очень порядочная женщина. С большим вкусом одевалась. Прямо-таки с иголочки! Всегда в прекрасном настроении, к тому же с каким пониманием относилась к персоналу!
Полицейский подумал, что ему вот-вот станет дурно. Прямо наизусть все выучила!
- Скажите, мадемуазель, вы давно здесь работаете?
- Шесть месяцев.
- Шесть месяцев? В таком случае, кто занимался мадам Арсизак до вас?
- Мадемуазель Агата.
- А почему ее ко мне не послали?
- Она... она уехала.
Гремилли почувствовал, что от него что-то скрывают.
- И давно?
- Шесть месяцев.
- По сути дела, вы ее заменили?
- Да, это так.
- А в связи с чем она уехала, эта мадемуазель Агата?
- Я... я не знаю.
Комиссар принялся ее журить прямо-таки по-родственному:
- Вы что, не знаете, что обманывать полицию - это очень нехорошо и опасно?
Симона заколебалась, затем вдруг решилась:
- Вы обещаете мне, что ничего не скажете мадемуазель Вертюзай?
- Я вам это обещаю.
- Агату выгнали.
- За что?
- Это мадам Арсизак потребовала ее увольнения.
А вот и первый сучок, и первая задоринка! Наконец-то Гремилли встретил того, кто не пел дифирамбы Элен Арсизак! Полицейский облегченно вздохнул. Он почувствовал, что приближается к убитой, что недосягаемая Элен возвращается на землю, приобретая человеческий облик.
- Вам ничего не известно о мотивах этого требования?
- Нет... или плохо. Лучше, если вы поговорите с Агатой.
- А где она сейчас?
- Мне кажется, она нашла работу, только я не знаю, где именно. Впрочем, мне известен ее адрес: улица л'Абревуар, сто восемьдесят один.
- Так как, вы говорите, ее зовут?
- Агата Роделль. У нее муж водопроводчик.
Когда Гремилли пересекал магазин, собираясь уйти, он столкнулся с поджидающей его мадемуазель Вертюзай.
- Ну и как, мсье комиссар, удалось узнать что-нибудь интересное?
- У меня такое впечатление, мадемуазель, что я только зря потратил свое и ваше время. Прошу прощения.
Мадемуазель Линар, модистка с проспекта Монтеня, была гораздо более молода и гораздо менее надменна, чем мадемуазель Вертюзай. Она встретила комиссара с веселым любопытством, которое значительно возросло, когда она узнала, кем был Гремилли.
- Уж не шпионку ли вы решили отыскать среди моих малышек, мсье комиссар?