Мэтр Катенуа был просто душка. Всем своим сияющим видом он показывал, что претензий к жизни у него нет. Окружающие считали его балагуром, а тем, кто выражал свое сочувствие его жене, женщине с ликом флорентийской мадонны, Юдифь отвечала, что лучше жить с весельчаком, чем с выматывающим душу занудой. Помимо прочих общих интересов, Юдифь и Марк питали обоюдную привязанность к лошадям и мечтали завести когда-нибудь конный завод. Однако для этого еще надо было выиграть немало процессов. И следует заметить, адвокат не сидел сложа руки и довольно уже преуспел. Люди верили адвокату безоглядно, и это могло бы служить ему дополнительным, хотя и сомнительным источником доходов, если бы он не был человеком с кристально чистой совестью.
Марк Катенуа встретил Гремилли с обезоруживающей теплотой, как будто полицейский из Бордо, которого он впервые видел, был его давним другом. Однако это не могло притупить бдительность комиссара, и он насторожился, боясь угодить в ловушку.
- Я признателен Музероллю, что он направил вас ко мне. Кругом только и говорят о вас, и мне не терпелось с вами познакомиться.
Гремилли ответил с излишней сухостью:
- Позвольте сделать маленькое уточнение. Мэтр, это не доктор меня к вам направил, а я его попросил помочь мне встретиться с вами.
- Что ж, пусть будет так! О чем мы будем беседовать? Не думаю, что вы пришли поговорить со мной о вашей карьере, а лошадиный карьер, как мне кажется - и я об этом заранее сожалею, - вас не интересует.
- Нет, мэтр, вы правы, меня больше интересуют преступники, и именно поэтому я пришел к вам поговорить о мадам Арсизак.
- Странная мысль!
- Вы находите?
- То есть я хочу сказать, что у меня нет ничего общего с этой женщиной или, правильнее, у меня не было ничего общего с ней.
- Как раз это меня больше всего и интересовало, мэтр.
- Да, ничего. Вот и весь мой ответ. Вы удовлетворены?
- Нет. Вы - один из лучших друзей Жана Арсизака.
- И именно по этой причине, вы считаете, я должен страдать от того, что он потерял женщину, к которой у него не было никаких чувств? Он поставил не на ту лошадь. Теперь он свободен, и мне непонятно, зачем мне его жалеть?
- Затем, что он находится в довольно сложном положении.
- Дорогой комиссар, плакаться над каждым несчастным - слез не хватит!
- А? Позвольте вам заметить, мэтр, что у вас несколько необычное представление о дружбе.
- До сих пор оно меня устраивало, и мне жаль, что это вас шокирует.
- Где вы находились в ночь убийства?
- Вы хотите занести меня в свой список подозреваемых?
- Для меня подозреваемыми остаются все, кто близко или хоть как-то приближался к мадам Арсизак.
- В таком случае, я отношусь к тем, кто хоть как-то, поскольку старался видеть Элен как можно реже и, насколько это было возможно, издалека. Теперь я могу вас заверить, что в ночь, когда она покинула нас навечно, я, как обычно, играл в карты у Димешо с Музероллем, Лоби и Сонзаем, после чего вернулся к себе и нырнул в супружескую постель.
Несмотря на очевидную или скрытую жестокость вопросов и ответов, которыми обменивались собеседники, их диалог был настолько сердечным, что мог показаться какому-нибудь недовольному слушателю странным и даже нелепым.
- А не смущает ли вас, мэтр, одно прелюбопытное совпадение?
- Совпадение чего с чем?
- Ваших традиционных ночных посиделок с убийством мадам Арсизак.
- Элен всегда старалась подложить свинью другим в самый нужный момент.
- Простите, но не сама же она решила умереть именно в эту ночь!
- Прошу также простить меня, мсье комиссар! Если Элен надумала вернуться именно в эту ночь, то только потому, что не сомневалась: мы все в это время будем у Димешо.
- Мне не совсем ясно, что вы этим хотите сказать.
- Как мне представляется, она догадывалась, что в ее отсутствие Жан пойдет ночевать к своей любовнице, и надеялась поймать его таким образом.
- Версия, должен признать, соблазнительная, однако здесь есть два "но", которые мешают мне поддержать ее безоговорочно.
- И что же это за два "но"?
- Прежде всего, почему мадам Арсизак не пошла сразу на квартиру к мадемуазель Танс, чтобы там и застать своего мужа? А потом, зачем было Арсизаку возвращаться домой в два часа ночи, если он не знал о засаде, готовящейся для него женой?
- Понятия не имею, и, между нами, меня это не волнует.
- В этом я не сомневался с самого начала нашей беседы. Мэтр, вам покойная очень не нравилась?
- Совсем не нравилась.
- А вы не поделитесь со мной почему?
- Она напоминала мне одну из тех порочных и темных лошадок, которых лучше обходить десятой дорогой. Эти мерзкие твари постоянно притворяются, что им нужна ласка, а стоит к ним приблизиться, они тут же норовят вас цапнуть да еще лягнуть как следует.
- Мэтр, скажите, вам известно, что Элен Арсизак имела любовника?
Марк Катенуа пожал плечами.
- У меня-то есть все основания, чтобы знать, а вот то, что вы уже встречались с Лоби, мне не было известно.
- А при чем здесь мсье Лоби?
Адвокат уставился на Гремилли квадратными глазами и тихо пробормотал:
- Думаю, было бы лучше, если бы я промолчал. Единственным оправданием мне может служить то, что я думаю - вы в курсе...
- В курсе чего?
- Но вы же сами сказали, что знаете любовника Элен!
- Да, ну и что?
- Вот тебе на! А разве не Лоби был ее любовником?
Гремилли счел необходимым и дальше валять дурака.
- Прошу прощения, мэтр. Я действительно знал, что речь идет о Лоби, но мне хотелось услышать это от вас.
- А в этом нет никакого секрета. Об этом многие знали.
- И у них это было серьезно?
- Еще как! Вы бы видели, с какими шальными глазами он влетел однажды ко мне в кабинет. Хотел узнать, сможет ли он получить развод. Он пытался меня убедить, что бросил Ивонну - его жену - и двух детей и собирается бежать с Элен!
- А она?
- Она забавлялась... Неужели вы думаете, что она могла уйти от прокурора, которому светила блестящая карьера в магистратуре и, возможно, в политике, ради какого-то преподавателя к тому же вынужденного платить немалые алименты? Эта бестия была не настолько глупа.