- Ваших традиционных ночных посиделок с убийством мадам Арсизак.
- Элен всегда старалась подложить свинью другим в самый нужный момент.
- Простите, но не сама же она решила умереть именно в эту ночь!
- Прошу также простить меня, мсье комиссар! Если Элен надумала вернуться именно в эту ночь, то только потому, что не сомневалась: мы все в это время будем у Димешо.
- Мне не совсем ясно, что вы этим хотите сказать.
- Как мне представляется, она догадывалась, что в ее отсутствие Жан пойдет ночевать к своей любовнице, и надеялась поймать его таким образом.
- Версия, должен признать, соблазнительная, однако здесь есть два "но", которые мешают мне поддержать ее безоговорочно.
- И что же это за два "но"?
- Прежде всего, почему мадам Арсизак не пошла сразу на квартиру к мадемуазель Танс, чтобы там и застать своего мужа? А потом, зачем было Арсизаку возвращаться домой в два часа ночи, если он не знал о засаде, готовящейся для него женой?
- Понятия не имею, и, между нами, меня это не волнует.
- В этом я не сомневался с самого начала нашей беседы. Мэтр, вам покойная очень не нравилась?
- Совсем не нравилась.
- А вы не поделитесь со мной почему?
- Она напоминала мне одну из тех порочных и темных лошадок, которых лучше обходить десятой дорогой. Эти мерзкие твари постоянно притворяются, что им нужна ласка, а стоит к ним приблизиться, они тут же норовят вас цапнуть да еще лягнуть как следует.
- Мэтр, скажите, вам известно, что Элен Арсизак имела любовника?
Марк Катенуа пожал плечами.
- У меня-то есть все основания, чтобы знать, а вот то, что вы уже встречались с Лоби, мне не было известно.
- А при чем здесь мсье Лоби?
Адвокат уставился на Гремилли квадратными глазами и тихо пробормотал:
- Думаю, было бы лучше, если бы я промолчал. Единственным оправданием мне может служить то, что я думаю - вы в курсе...
- В курсе чего?
- Но вы же сами сказали, что знаете любовника Элен!
- Да, ну и что?
- Вот тебе на! А разве не Лоби был ее любовником?
Гремилли счел необходимым и дальше валять дурака.
- Прошу прощения, мэтр. Я действительно знал, что речь идет о Лоби, но мне хотелось услышать это от вас.
- А в этом нет никакого секрета. Об этом многие знали.
- И у них это было серьезно?
- Еще как! Вы бы видели, с какими шальными глазами он влетел однажды ко мне в кабинет. Хотел узнать, сможет ли он получить развод. Он пытался меня убедить, что бросил Ивонну - его жену - и двух детей и собирается бежать с Элен!
- А она?
- Она забавлялась... Неужели вы думаете, что она могла уйти от прокурора, которому светила блестящая карьера в магистратуре и, возможно, в политике, ради какого-то преподавателя к тому же вынужденного платить немалые алименты? Эта бестия была не настолько глупа.
- А что же мсье Арсизак?
- Жан? Да ему было плевать на все!
- И чем же закончилось все между Элен и Лоби?
- С полмесяца назад, когда я его встретил, бедный Лоби выглядел совершенно пришибленным. Он шел как раз от Элен, которая заявила ему, что у них все кончено. Он ей не нужен, и она больше не желает его видеть. Бедняга едва не чокнулся. Он тогда не знал, что выбрать - повеситься самому или ее придушить. Я его продержал у себя полдня, опасаясь, как бы он не сделал какую-нибудь глупость.
- А что потом?
- К счастью, вроде бы оклемался.
После некоторого молчания Гремилли спросил спокойно:
- Мэтр, отдаете ли вы себе отчет в том, что называете мне мсье Лоби как вероятного убийцу мадам Арсизак?
Катенуа на какое-то мгновение смутился.
- А ведь действительно... Вы очень ловки, мсье комиссар, и умеете разговорить людей.
- Вы сожалеете, что были откровенны со мной?
- Сожалею или нет, это уже не имеет никакого значения.
Затем, с двусмысленной улыбкой на губах, добавил:
- Надеюсь, вы не будете упрекать меня в том, что я, пусть даже сам того не желая, оказываю помощь правосудию?
Шагая в сторону старого города, где на улице Эгийри жил преподаватель Лоби, Гремилли размышлял о своем разговоре с мэтром Катенуа. Этот страстный любитель лошадей, похоже, без особого трепета относился к такому понятию, как дружба. Беззаботность, с которой он говорил об Арсизаке, и то, каким образом он предал Лоби, озадачивало полицейского. Поведение адвоката вызывало в нем внутренний протест. Оно никак не вязалось с взаимной и глубокой привязанностью, которая сплачивала членов знаменитого клуба. А если предположить, что Арсизак был ближе адвокату (они оба носили мантию), чем Лоби, и он решил принести последнего в жертву, лишь бы отвести все подозрения от прокурора?
На звонок полицейского, стоящего перед искусно отделанной резьбой дверью старинного дома, вышла не полная, но довольно плотная красивая брюнетка.
- Комиссар полиции Гремилли. Мне бы хотелось увидеть мсье Лоби.
- Вам повезло, он только что вернулся из лицея. Пожалуйста, проходите.
Коридор, в который провели полицейского, был узким, но уютным. Обои теплых тонов с изображением античных масок выдавали живущего здесь интеллектуала. Мадам Лоби опередила Гремилли, открыв дверь изрядно заставленного мебелью кабинета.
- Ренэ, мсье хотел бы с тобой поговорить.
Из-за груды книг и тетрадей показался преподаватель. Голос его был столь же холоден, как и во время их встречи в кафе на бульваре Монтеня:
- А, мсье комиссар... Пришли брать у меня уроки?
Не дожидаясь ответа гостя, он повернулся к жене:
- Ивонна, позволь представить тебе комиссара Гремилли, который ищет того, кто свел счеты с Элен Арсизак. Мсье комиссар, моя жена.
Ивонна мило улыбнулась и, перед тем как оставить мужчин вдвоем, спросила полицейского:
- Надеюсь, мсье комиссар, вы не рассчитываете найти его здесь?
После чего она скрылась за дверью, не став, как и ее муж, ждать, что ответит Гремилли. Преподаватель освободил стул от горы бумаг и предложил его нежданному гостю:
- Прошу, мсье комиссар. Слушаю вас.
Подождав, пока Лоби займет свое место за столом, Гремилли спросил:
- Вы преподаете историю, если не ошибаюсь?
- Вы не ошибаетесь.
Его тон не потеплел и не стал менее презрительным, и Гремилли сразу понял, что добиться чего-то серьезного от этого парня с бритым черепом и суровым взглядом сквозь очки без оправы ему не удастся.
- Я буду вам признателен, если скажете мне, где вы были в ту ночь, когда убили мадам Арсизак.
- У мэтра Димешо, с Катенуа и Сонзаем.
- Это мне известно.
- Тогда зачем вы меня спрашиваете?
- Чтобы услышать это от вас.
- Эти наши еженедельные встречи - единственная разрядка, которую я могу себе позволить. Не хватает времени, я уже два года работаю над книгой о Людовике Пятнадцатом, которого мне хотелось бы реабилитировать в глазах общественности.
- Прекрасные намерения.
- На которые вам ровным счетом наплевать?
Решив не нарушать стиль разговора, Гремилли ответил:
- На которые мне ровным счетом наплевать.
- В таком случае, если вам не о чем больше меня спросить...
- Уточню еще одну деталь, с вашего позволения. Если вы отдаете львиную долю своего времени, не считая вашей непосредственной работы, Людовику Пятнадцатому, то каким образом вы умудрялись еще встречаться с Элен Арсизак?
- Пардон?
- Вы были любовником мадам Арсизак.
- Это вопрос или утверждение?
- Утверждение.
- В таком случае смею вас заверить, что вы заблуждаетесь.
- Вы меня поражаете.
- А вы считаете, что я обязательно должен был быть любовником этой дамы?
- Мсье Лоби, прошу вас!..
- Если вы требуете, чтобы я принимал ваши слова всерьез, то и говорите серьезно.
- А я и говорю серьезно.
- Незаметно.
- Сожалею, но мое положение требует, чтобы прежде всего принималось во внимание мое мнение. Если я говорю, что вы были на короткой ноге с покойной, причины смерти которой я пытаюсь прояснить, то это значит, что меня в этом заверили.