– Ага… понимаю. У меня тоже все из головы вылетает, как только наш старик Крамер произносит: «Сдавайте контрольные работы. Осталось всего пять минут, леди и джентльмены».
Морин неожиданно для самой себя рассмеялась. Шелли ее смеха не поддержала и быстро ушла из кухни наверх, за учебниками, но Морин поймала себя на том, что продолжает улыбаться, убирая грязную посуду в мойку.
Когда она закончила с уборкой, Шелли уже ушла. Спальню она, как обычно, бросила неубранной. По дороге к себе Морин заглянула в ванную Шелли, где стоял затхлый запах от сырых полотенец, поморщилась, но ей пришлось оставить все как есть. Она опаздывала на очередное собеседование, и потому была вынуждена закрыть глаза на грязь и раскиданные повсюду расчески, тюбики губной помады и нижнее белье.
Морин старательно подобрала подходящую одежду – темный костюм из плотной хлопчатобумажной ткани, белую блузку и закрытые туфли-лодочки. Взглянув на себя в зеркало, удовлетворенно кивнула. Именно так и должна быть одета скромная дама, подыскивающая себе работу.
Но уже через полчаса, глядя в скучающие глаза менеджера по кадрам одного из крупных универмагов, где она надеялась получить место младшего продавца, Морин поняла, что опять потерпела неудачу. Как объяснила ей менеджер, компания выработала политику приема на работу молодых юношей и девушек, сразу со школьной скамьи или после колледжа.
– Мы предпочитаем учить их с азов, чтобы годам к двадцати пяти они уже становились опытными специалистами, – добавила дама, бросив взгляд на аккуратно заполненную анкету Морин. – Если бы у вас был хоть какой-то опыт работы в этой области, возможно, мы бы и сделали исключение, но… – Вместо продолжения она просто пожала плечами.
«А мне в мои тридцать два уже пора на пенсию», – мысленно закончила за нее Морин. Она пыталась найти спасение в юморе, но любезная улыбка – словно она вовсе и не испытывала унижения от отказа – далась ей нелегко.
– И вся эта нервотрепка по поводу места с минимальной оплатой. Можешь себе представить? – час спустя говорила она Сьюзен.
Они устроились в изысканном баре загородного клуба Бэй-Сити и в ожидании Лоис Медина и Лески Осгуд потягивали белое вино. Морин появилась здесь впервые после смерти Ллойда; посматривая на остальных посетительниц, по большей части давно знакомых ей, она чувствовала себя чужой среди всех этих улыбающихся, беспечных и элегантно одетых дам.
В чем же причина ее дискомфорта? Только ли в недавнем вдовстве – или же виноваты материальные проблемы? Она была рада, что зайдя в клуб, нашла в баре одну Сьюзен. Ей хотелось поделиться хоть с кем-то близким, но уже через несколько минут она пожалела, что выложила подруге все свои неприятности. Что она уловила на лице Сьюзен – сочувствие или замешательство? И когда это в ней появилась такая обидчивость, такое неверие в истинность чувств других людей?
– Ита-ак, ты все же нашла время для старых друзей, как я вижу?
Рядом с ними возникла Лоис Медина, элегантная и стройная, в платье, обтягивающем ее словно змеиная кожа и открывающем максимум обнаженного тела на плечах и спине. Каждый волосок в ее прическе был на месте; никто бы не усомнился, что все утро Лоис провела у Мориса, самого знаменитого стилиста Бэй-Сити.
Леска за спиной у Лоис хихикнула – ее обычная реакция на остроты подруги. Леска была пухленькой, белокожей; ее светлые волосы и матово-молочная кожа придавали ей этакий простодушный шарм, прежде импонировавший Морин. Но почему-то сегодня, услышав хихиканье Лески, она скрипнула зубами и едва сумела выдавить приветственную улыбку.
– В этом наряде ты похожа на туристку, – окинув ее критическим взглядом, добавила Лоис.
– Я же ищу работу, – напомнила ей Морин и поспешно обернулась к Леске с вопросом о ее детях.
Эта ее уловка не сработала. Назойливая, как комар, Лоис вернулась к той же самой теме сразу же, едва они устроились за столиком в просторном обеденном зале клуба и сделали заказ.
– Похоже, ты всерьез решила устроиться на работу? Как… интересно.
– А на мой взгляд, это очень мудро с твоей стороны, – быстро проговорила Сьюзен. – У тебя появилась уйма лишнего времени…
– И далеко не такая уйма лишних денег, – закончила вместо нее Морин, презрев предложенную ей лазейку.
Лоис изобразила удивление – не слишком, впрочем, убедительно, решила про себя Морин. Она не сомневалась, что соседи и подруги уже успели досконально обсудить ее финансовую ситуацию. В прежние дни она принялась бы болтать о пустяках, чтобы увести разговор от неловкой для друзей темы. Но сегодня подобное лицемерие ей было отвратительно. За столом повисла напряженная пауза. Морин намеренно не нарушала затянувшееся молчание.
Леска, покрывшись пунцовыми пятнами, словно Морин во всеуслышание призналась в непристойной связи, жестом попросила официантку принести минеральной воды. Тут они все разом заговорили, и Морин на какое-то время оказалась словно на необитаемом острове посреди враждебного океана. Как странно, думала она, что эти женщины не моргнув глазом обсуждают интимнейшие подробности своей сексуальной жизни – она этого никогда не могла понять и никогда в подобных разговорах не участвовала – а вот тот факт, что она осталась вдовой без средств к существованию, стал для них запретной темой, чем-то почти неприличным.
Она остановила взгляд на Лоис, которая как раз делилась пикантными сплетнями об одной из соседок. Неожиданно Морин пришло в голову, что этот обед, вероятно, станет ее последней трапезой в клубе, и решение это будет исходить от нее самой. Во-первых, в конце месяца, когда потребуется очередной взнос за ее членство в клубе, она не в состоянии будет оплатить такие расходы. Ну а во-вторых, что гораздо важнее, сегодня она поняла, что ей здесь вовсе не нравится. Да и нравилось ли когда-нибудь вообще?
Нет, она относилась к Сьюзен с симпатией, а Леску считала достаточно безобидным созданием, но… почему она до сих пор не осознавала, что Лоис ей откровенно неприятна и что она терпела ее язвительность, ее заведомо злостные сплетни лишь ради Ллойда – потому, что муж Лоис был одним из его выгодных клиентов. Что ж, теперь, когда Ллойд умер, у нее нет причин поддерживать отношения с Лоис. Теперь она может дружить с близкими себе по духу людьми.
Через пару минут Морин встала из-за стола и, довольная удобным предлогом, извинилась, сказав, что у нее назначена еще одна встреча. Процедура прощания прошла как обычно, каждая из подруг приложилась щекой к ее щеке, но ни одна из них не упомянула о следующем ленче. «Начиная с этой минуты, – подумала Морин, – моя дружба с Лоис и Леской постепенно сойдет на нет. Какое-то время они будут еще позванивать мне из вежливости, а потом и вовсе забудут, что когда-то я принадлежала к их кругу».
Ведь Морин совершила непростительный для этого круга грех – она стала неплатежеспособной.
Кто ж виноват, что она столько времени растратила на подруг, для которых имеет значение только наличие или отсутствие крупного банковского счета? Ллойд никогда напрямую не требовал, чтобы она заводила себе подруг среди жен его деловых партнеров. О, некое завуалированное, возможно, даже бессознательное давление с его стороны, конечно, было, но ей и самой так было проще, поскольку в любом случае приходилось довольно часто устраивать для этих людей официальные приемы или вечеринки.
Но ведь она могла бы подружиться и с людьми совершенно другого склада, с которыми жизнь сводила ее в течение этих десяти лет и которые казались ей куда привлекательнее. Скажем, с той милой учительницей из школы Шелли, что разделяла ее страсть к цветоводству… или с супружеской парой, владельцами антикварного магазинчика на Пайнеллас-парк – с ними ее сближало сходное чувство юмора. Она попросила Ллойда пригласить их на одну из вечеринок, но он только поморщился, заявив, что они не впишутся в общую картину.