Шелли сунула в рот черенок сельдерея.
– Ну и что? С какой это стати он должен нести за меня ответственность? Он занимается своим делом – и отлично справляется, я бы сказала.
Это был вызов, сомневаться не приходилось. Морин подавила тяжелый вздох; она вымыла овощи и достала разделочную доску, делая вид, что не замечает пристального взгляда Шелли.
– Давно ты постриглась? – раздался резкий вопрос ее падчерицы.
– Сегодня. Решила, что пора сменить прическу. У меня много лет были длинные волосы, потому что твой папа… – Она оборвала себя, совершенно ни к чему пускаться в ненужные объяснения: – Тебе нравится? Я долго сомневалась, но мне надоели длинные волосы, да и времени возиться с косами и пучками совсем нет.
Шелли, прежде чем ответить, проглотила сельдерей.
– Неплохо смотрится. Распущенные волосы до плеч выглядят естественно. Тебе идет. Ты кажешься моложе. И вообще, при маленьком лице ни к чему тяжелый пучок… такой, как ты делала раньше.
– Благодарю… Если это комплимент. – Морин с улыбкой взглянула на нее.
Но Шелли на ее улыбку не ответила.
– Мне тебя успокаивать ни к чему. Ты задала мне вопрос – я ответила. Если б мне не нравилось, я бы так и сказала. А фальшивые комплименты не по мне.
Ответная тирада так и рвалась с языка Морин, но она сумела удержаться.
– Разве можно обидеть человека похвалой? – помолчав, сказала она. – Всегда можно найти хоть что-то достойное комплимента. Иногда самые простые слова участия приносят кому-то облегчение. Разве же это фальшь?
– Думаю, так и есть. Но я не сильна в таких словах. Они застревают у меня в горле.
Шелли заколебалась; на лице у нее появилось совершенно не свойственная ей нерешительность. Но она не привыкла отступать и продолжила:
– Раз уж мы с тобой решили быть честными друг с другом… как насчет моих откровений? Ты отказала мне в деньгах, когда я сказала, что хочу купить новое платье для вечеринки у Глории, помнишь? Так вот, у нас еще кое-что намечается, и на этот раз мне совершенно необходимо новое платье для сентябрьского школьного бала. Я вчера видела одно у Шарман, ну просто фантастика! Ты теперь работаешь – так, может, разрешишь мне его купить, а?
Морин не спешила с ответом. У них все еще так много неоплаченных счетов. Но ведь Шелли впервые за много недель обратилась к ней с просьбой…
– Давай заключим сделку, – наконец, сказала она. – Ты можешь купить себе новое платье – я понимаю, насколько это для тебя важно, – но только не у Шарман. В этом магазине одежда стоит от трехсот долларов и выше. Тебе ни к чему покупать такую дорогую вещь для школьного вечера. Но если ты согласишься на что-нибудь подешевле, скажем, долларов за сто, думаю, мы выкроим на это средства.
Глаза у Шелли сузились, нижняя губа по привычке выпятилась. Без единого слова она развернулась, зашагала из кухни, и ее резиновые шлепанцы злобно захлопали сначала по коридору, потом по лестнице. Через несколько секунд магнитофон в спальне Шелли зашелся в безумном, оглушающем крике.
Следующие несколько дней Шелли совершенно игнорировала Морин. Разговаривала, лишь когда возникала крайняя необходимость, и моментально гасила любую попытку Морин наладить прежние отношения.
И снова, несмотря на грызущее беспокойство Морин о Шелли, она ровным счетом ничего не могла поделать. Если она надавит, Шелли просто-напросто возьмет и уедет. Чтобы этого не случилось, Морин держала язык за зубами и ни о чем ее не спрашивала, хотя Шелли демонстративно вернулась к старой привычке где-то болтаться до ночи, не говоря ей ни слова.
Вопрос о платье больше так и не поднимался. Морин сказала Шелли, что конверт с деньгами лежит в верхнем ящике ее письменного стола, но когда через пару дней она не выдержала и заглянула туда, купюра в сотню долларов, как немая пощечина, осталась на прежнем месте.
Морин уже готова была сдаться, но здравый смысл подсказывал ей, что этим она не добьется ничего, кроме победной усмешки на лице Шелли, а счета тем временем так и останутся неоплаченными.
Но среди проблем этих дней пробился и солнечный лучик. Морин поняла, что не ошибалась в своем природном таланте декоратора. Постепенно на занятиях в колледже она обнаружила, что у нее есть чутье на пропорции и сочетаемость предметов, и была счастлива, когда ее первая серьезная курсовая работа заслужила щедрую похвалу со стороны их куратора Гленны Рейслинг.
Гленне было уже под семьдесят; в прошлом она была владелицей крупной фирмы по устройству интерьеров. И даже отойдя от дел, как сообщила своей группе, она продолжала следить за последними достижениями в этой области. Когда Гленна узнала, что в отличие от большинства остальных студентов Морин заинтересована в профессиональной карьере, она взяла ее под свое крылышко.
За чашечкой кофе в небольшом кафе неподалеку от студенческого городка она развлекала Морин забавными случаями из жизни своих самых знаменитых клиентов, рассказывала об особняках и поместьях, где ей довелось работать. Как выяснилось, среди ее клиентов была даже одна голливудская звезда, для которой Гленна оформила яхту.
Морин впитывала в себя все эти рассказы, запоминала на будущее профессиональные секреты, которыми щедро делилась с ней Гленна. Когда она наконец набралась храбрости и рассказала о своем собственном секрете – тайном желании стать художником-декоратором дома Пола Гарфилда, Гленна вся так и загорелась любопытством.
– Самое сложное для начинающего декоратора – основать свое дело и привлечь клиентуру, – предупредила она. – Слишком много первоначальных затрат. Но если в качестве примера у вас будет дом времен королевы Анны… да, конечно, такой подарок судьбы трудно переоценить. А ваша нынешняя работа на мистера Гарфилда дает вам некоторое преимущество, верно ведь?
Она задумалась, глядя на Морин.
– Прежде всего вы, разумеется, должны быть как следует подготовлены. Этот заказ, если вам удастся его получить, будет крайне сложным. Я могла бы помочь советом, но не больше – это было бы нечестно по отношению к вам. Окончательное решение должно быть за вами, а вы к этому еще далеко не готовы. Вот после года усиленной подготовки – да, возможно. Говоря откровенно, требуются долгие годы обучения у первоклассных специалистов, а потом еще и практический опыт, чтобы достойно выполнить такой сложный заказ… хотя, видит Бог, вокруг полно совершенно неквалифицированных людей, называющих себя художниками по интерьеру.
Морин неуверенно улыбнулась, а Гленна, презрительно фыркнув, добавила:
– Но, на мой взгляд, вы от природы настолько талантливы, что могли бы справиться с этой задачей. Во-первых, вы гораздо более зрелый человек, чем большинство студентов, ну а во-вторых, стремитесь к достижению своей цели. Да, я думаю, это возможно, но очень… повторяю, очень рискованно.
– Рискованно?
– Именно. Видите ли, одна-единственная ваша ошибка может оказаться для клиента весьма дорогостоящей. Одного хорошего вкуса – который, кстати, у вас есть – недостаточно, чтобы найти верный путь среди нагромождения стилей или, к примеру, в изобилии антикварной мебели. Кое-какие вещи в нашем бизнесе приходят лишь с опытом. Я нисколько не сомневаюсь, что после дополнительного обучения вы сумели бы выполнить самый простой заказ… скажем, оформить интерьер в загородном доме какой-нибудь из ваших подруг. Но особняк времен королевы Анны… весьма проблематично.
– И все же… по-вашему, я могла бы уже через год приступить к работе над домом мистера Гарфилда?
– Как минимум через год. А скорее всего, гораздо позже. Я бы предложила вам помимо тех полугодичных курсов, которые вы посещаете, прослушать курс в какой-нибудь известной школе дизайна. Но даже и после этого вам не помешал бы дополнительный тренинг. – Она помолчала, внимательно вглядываясь в лицо Морин. – Вот что вам нужно было бы сделать – поступить на работу ученицей к первоклассному декоратору… или, скажем, в один из самых лучших аукционных домов на Восточном побережье. Вы должны приобрести опыт в оценке антиквариата… да и связи в этих кругах – далеко не лишнее. Подобным пренебрегать не стоит.