Выбрать главу

– Что случилось?

Голос был хриплый и еще сонный, я ответил с сильно стучащим сердцем:

– Да заходил тут один.

– Что он хотел?

– Перекусить, – ответил я.

Фицрой посмотрел на меня, на приподнявшегося на локте Понсоменера, покрутил головой, начиная догадываться, кто именно приходил к костру.

– Ты его не угостил?

– Хотел было, – ответил я, – но ты так сладко спал…

– Свинья, – ответил он сердито. – Мог бы Понсоменера предложить. У него мясо моложе.

Понсоменер уже пошел от костра в ту сторону, исчез надолго. Фицрой начал поглядывать обеспокоенно, я проверил как там лошади, но они, странное дело, не обеспокоились слишком уж, хоть и пофыркивали, настобурчивая уши, словно чудовищный волк им ближе, чем мы, двуногие…

Прошел без сна почти час, кусты раздвинулись неслышно, Понсоменер вышел из темноты и бросил у костра на землю целую охапку вещей, где помимо богатого камзола, брюк и сапог еще и пояс с кинжалом в ножнах, длинный меч со зловеще поблескивающими рубинами в рукояти и широкополая шляпа с перьями.

– Хорошая добыча, – заметил Фицрой. – Шляпа совсем новая.

– Это его, – пояснил Понсоменер. – Живучий какой!.. Уже почти мертвый, но сперва мчался, потом полз… Я подождал, пока перестанет дергаться. Значит, выходит ночью развлечься. Бывают такие. Слыхал.

– А где конь? – спросил Фицрой.

– Коня не оказалось, – ответил Понсоменер и взглянул на меня, каким-то чутьем понимая, что Фицрой смолчит, а я отвечу.

– Значит, – сказал я, – его жилище близко. Человек достаточно зажиточный, если судить по одежде.

– А меч? – сказал Фицрой с восторгом. – Посмотри, какое чудо? Вы богатые, а я худой и бедный, возьму-ка себе, чтобы хоть немного утешиться.

Понсоменер молча лег и укрылся плащом. Я вздохнул, покачал головой.

– Слишком приметен. Могут возникнуть вопросы, откуда взял.

– Тогда спрячу, – сказал Фицрой с неудовольствием, – а продам, когда отъедем подальше.

– Но по дороге в столицу не вытаскивай, – предупредил я. – Вообще сунь в мешок. Когда въедем в Нижние Долины, тогда вытаскивай, но все-таки лучше продай в самом Санпринге. Город большой, народу много.

Утром после завтрака выехали из леса, и почти сразу на глаза попался в долине не то чтобы роскошный, но добротный дом, только заметно обветшалый, хотя ремонт нужен минимальный: там подправить, там подкрасить, но, похоже, хозяев такие мелочи не волнуют, от чего я сразу ощутил к ним симпатию. Сам не выношу хозяйственные хлопоты, а здесь, похоже, живут вообще артистические натуры…

Перед домом на зеленой лужайке играют трое детей, мальчик лет пяти и две девочки, из беседки за ними наблюдает молодая женщина, по ее добротной и даже богатой одежде можно понять, что не служанка, а сама хозяйка и наверняка мать этих нарядных детей.

Чем ближе мы подъезжали, тем сильнее охватывало очарование этого милого уютного места, словно в самом деле семья художников сбежала из тесного грязного города и поселилась здесь, в таком уютном месте, где и лес рядом, и небольшая речушка прямо в десяти шагах от стены дома, и прекрасный вид на далекие горы с грозно блещущими в лучах двух солнц пиками.

Я пробормотал:

– Трудно поверить, будто вурдалак жил здесь.

– И был главой семьи? – спросил Фицрой. – Все мы стараемся скрывать от семьи свою суть. Женщины могут не понять такого артистизма. Всем почему-то надо, чтобы сидели дома, однако добычу давай!

– Настоящий мужчина, – согласился я. – Не удивлюсь, если в паре соседних деревень найдутся детишки, похожие на этих как две капли воды.

– А почему нет? – спросил Фицрой. – Если столько возможностей? Жена есть жена, а жизнь есть жизнь…

Дети первыми увидели троих всадников, бросили играть и уставились на нас большими любопытными глазами. Женщина подняла голову, я залюбовался чистым одухотворенным лицом, красивой фигурой, а ощущение сдержанной красоты, элегантности и достоинства стало сильнее.

– Я не могу сказать о ее муже, – прошептал я. – Кто сможет, говорите сами…

Она поднялась, а я покинул седло, торопливо подошел к ней и учтиво поклонился.

– Глердесса…

Она с милой улыбкой протянула руку, я поцеловал тонкие изящные пальцы.

– Простите, глердесса, мы немного сбились с пути, стараясь не следовать за всеми изгибами этой сумасшедшей дороги… Я глерд Юджин, а это глерд Фицрой и наш компаньон и ученик Понсоменер…

Она засмеялась тихо и мелодично:

– Да, дорога здесь древняя! Когда-то огибала болота, но те высохли, однако люди продолжают по накатанной… Я глердесса Анская, это мои дети. Могу я вам предложить позавтракать с нами?..