И только в деревнях светлых эльфов - коих осталось немного, но каждая стоила десяти, если не двадцати - жизнь шла так, будто на дворе дремучее Средневековье.
Здесь не признавали банков, компьютеров, исправно работающих антенн сотовой связи и кабельного телевидения. Если бы старания отца, ни компьютеров, ни сотовой связи, ни кабельного телевидения не было бы вообще, не говоря уж об Интернете. Да и зачем эльфам, большая часть которых до сих пор пасет скот и работает в поле, подобные вещи? Пенелопа удивилась бы, узнав, что среднестатистическая семья из низших сословий может сменить батарейки в пульте дистанционного управления (и вряд ли они знают, что такое батарейки).
Тем, кто работал вне деревни, повезло: они погрузились в современную жизнь с головой. Тем, кто не имел желания (чаще всего - возможности) это делать, тоже повезло, пусть и на свой лад: их заботы ограничивались проблемами сбора урожая и болезнями скота. Никаких налогов (помимо внутренних), биржевых котировок, разговоров о повышении цен на бензин или о усилении или ослаблении той или иной валюты. Браки между разными сословиями и равные права мужчин и женщин не спасли население деревни от разделения на бедных и богатых. Дядя Амадей часто повторял, что эти законы, напротив, обострили ситуацию. И говорил, что разделение присутствует всюду, потому что так устроен современный мир. Чем больше денег у той или иной страны, чем свободнее там нравы, тем шире пропасть между богатыми и бедными. Принцесса ничего в этом не понимала, но дяде верила. А с чего бы ему обманывать? В конце-то концов, он объездил десятки стран и даже учился в университете.
Простые жители деревни имели привычку вставать до восхода, но во дворце в такой час было тихо. Пенелопа взбежала по лестнице, чудом не запутавшись в пышных юбках, и влетела в отцовский кабинет так, будто за ней гналось полчище голодных вампиров. Она остановилась у письменного стола - и только сейчас поняла, что забыла постучать.
- Папа, я больше так не могу. Если она еще раз упрекнет меня в том, что я играю неправильную музыку, я сойду с ума.
Отец поднял голову от письма, над которым работал, и снял очки.
- Дорогая, ты должна ее понять, - попытался он успокоить дочь. - Она беременна. Еще пару месяцев…
- … и она будет нервной от того, что ребенок постоянно орет. А потом - от того, что он слишком быстро растет. А потом - от того, что хочет еще детей! И - снова по кругу! - Пенелопа перевела дыхание. - Ты же понимаешь, что дело не в детях. Раньше она была нормальной… то есть, я думаю, что она и теперь нормальная. Но это еще не дает ей права указывать мне, что делать!
Его величество подпер голову рукой.
- Мы до сих пор говорим о твоей матери? Или ты сетуешь на разнузданное поведение кого-то из слуг?
Пенелопа вспыхнула.
- Почему я не могу играть ту музыку, которую хочу играть?!
- Можешь. Но тебе следует подучиться искусству обходить острые углы. Одиссея говорит, что ты ведешь себя как подросток, и она права.
- Сегодня я обойду один острый угол, завтра - второй. А потом она решит, что может мной управлять. Папа, - взмолилась она. - Так нельзя! Когда дядя Амадей предложил мне съездить с ним в Штаты на неделю, мама устроила истерику и нагородила кучу глупостей про ночные клубы, криминальных авторитетов и автомобильные аварии! Ее послушать - так меня обобрали бы там до нитки, избили и изнасиловали, а потом раскатали по асфальту машиной для верности! И это при том, что она ни разу не выходила за пределы деревни!
- Как и ты.
Не дождавшись ответа, отец кивнул на одно из кресел у стола.
- Присядь, Пенелопа. Если тебе станет легче, ты права. Но перед матерью ты должна извиниться.
- Еще чего! Ты сам сказал, что я права! Почему я должна извиняться?!
Его величество снова подвинул к себе незаконченное письмо.
- Потому что это поведение взрослого. Иногда мы извиняемся даже тогда, когда правы. Это называется «дипломатия». Ты уступаешь для того, чтобы в дальнейшем иметь преимущество.