Итак, отцу, к счастью, удалось рассеять павшие на него подозрения. Сам сёгун удостоил его аудиенции, и отец благополучно вернулся домой. Благополучно ли?.. Можно ли утверждать, что в конечном итоге все обошлось благополучно?..
— Тогда-то меня и увезли как заложника в Эдо… — рассказывал старший брат.
В этом же году скончался третий сёгун, и страной начал править четвертый, князь Иэцуна. Наступило смутное, тревожное время, в июле были раскрыты заговоры ронинов — Юн Сёсэцу, Гюя Марубаси и других (Мятеж ронинов во главе с Юн Сёсэцу и другие восстания ронинов были подавлены в 1651 году, а их вожаки казнены.)
Осложнения с похоронами госпожи Ман случились как раз после этих событий. И что хуже всего, к этому времени отец уже успел прославиться как мудрый правитель.
Шла молва, что вместо двухсот сорока тысяч коку риса в Тоса фактически собирают более трехсот и что таким благополучием клан обязан мудрому правлению отца. Между тем в сознании сёгуна и его приближенных имя отца, верховного правителя клана, запечатлелось в сочетании с самыми страшными, ненавистными понятиями: «мятеж» и «христианство». Это не сулило добра.
При дворе сёгуна хорошо знали, что отец давно разыскал в городе Сакаи и других селениях самых искусных кузнецов, мастеров по изготовлению холодного и огнестрельного оружия, поселил их в Тоса и обласкал, что он возвратил землю и рисовые пайки десяти тысячам бывших вассалов Тёсокабэ, вывел их из бедственного положения и тем положил конец давнишним смутам на землях Тоса; знали также, что эти действия отца, восстановившие спокойствие и порядок в клане, вызвали недовольство его врагов, что пошла молва о некоей «дружине Нонака», — который отец-де распоряжается по единоличному усмотрению и в любую минуту может выставить ее в качестве послушной боевой силы… Обо всем этом доносил правительству властитель соседнего клана Мацуяма, князь Мацудайра.
Род Мацудайра состоял в родстве с семейством самого сёгуна. Сестра князя Мацудайра, племянница сёгуна, была просватана в соседний клан Тоса, и, таким образом, князья находились в родстве. Но центральное правительство отнюдь не радовалось обогащению и без того могущественного «внешнего» клана Тоса («Внешними» назывались княжества, выступавшие против правящего дома Токугава во время его борьбы за власть. Эти княжества подвергались особенно жестокому контролю со стороны центрального правительства, во главе которого стоял сёгун из рода Токугава), и князь Мацудайра получил тайный приказ следить за тем, что происходит во владениях шурина.
Но пока, что бы там ни говорили, все обстояло благополучно. Так прошло несколько лет. Успешно, к полной выгоде Тоса, решился давний спор об острове Окиносима и землях Синояма, служивших причиной распрей с соседним кланом, закончилась прокладка водных путей и оросительной сети на реках Ниёдо, Монобэ, Симанто, на впервые распаханных землях выросли новые города Гомэн и Ямада. В 1-м году эры Камбун (1661 г.) отец приступил к переустройству гаваней Муроцу и Цуро. Слава его была в зените.
В новогодние праздники оба князя, старый и молодой, посетили отца в его усадьбе у ворот замка, поздравили с долгим и успешным правлением, превозносили его заслуги, пожаловали еще тысячу коку риса в год и свиту в пятьдесят самураев — личных вассалов, отданных в непосредственное подчинение отцу…
В том же году в усадьбе отца родилась его третья дочь — то была я.
Миновало меньше трех лет, и отец впал в немилость, удалился в изгнание и вскоре скончался. Говорили, что у него хлынула горлом кровь. А еще шептались, что его отравили. Но это неправда — отец и в самом деле был болен чахоткой…
Об истинных причинах опалы нам, детям, ничего не известно. То немногое, что удалось узнать старшему брату, заключалось в нескольких фразах, оброненных суровым отцом, скупым на слова даже в общении с сыном, да в скудных сведениях, которые удалось почерпнуть от вассалов. Несомненно, главную роль тут сыграла политика, которую проводил отец в клане Тоса.
И все же мне кажется, что по существу вся эта интрига была построена на песке; пожалуй, имели значение соображения чисто эмоционального порядка, может быть, некоторая доля амбиции, стремление врагов отца во что бы то ни стало настоять на своем, вот и все…
Так или иначе, но девятнадцатого июня 3-го года эры Камбун (1663 г.) князю было представлено послание, подписанное тремя лицами — старшим самураем Фукао Дэва, его сыном и зятем. Они обвиняли отца в неправильном управлении кланом. Обвинение состояло из трех пунктов: неудовлетворительное состояние финансов, чрезмерные подати и трудовые повинности, ложившиеся тяжелым бременем на крестьян, и невыносимые налоги, которыми облагалось купечество… «Дошло до нас, что некоторые крестьяне и рыбаки предпочитают бежать в соседние кланы, что, по смиренному нашему разумению, не идет на пользу родному краю…» — говорилось в послании.