— Стойте! — его голос резанул воздух, как бритва, когда Косых уже дотянулся пальцами до фиксатора. — Вы, кажется, что-то говорили о том, что готовы спасти меня? Я не ошибся?
Косых опустил руку и, обернувшись, встретился с блестящими в полумраке машины обеспокоенными глазами Стромба.
— Продолжайте.
Тот кашлянул и быстро проговорил:
— Я совершенно не понимаю, что здесь творится… — и это было правдой. Выходило, что захватившие его люди не имели к контрразведке никакого отношения!
— … но теперь это не суть важно… Если вы поможете мне добраться до моего посольства, американское правительство готово будет выплатить вам за эту услугу весьма крупное вознаграждение!
Придерживаясь своей старой легенды, он веско добавил;
— Я являюсь одним из ведущих в Америке специалистом по…
Его перебил неожиданно раздавшийся на улице громкий вопль Шершня:
— Не стреляй!
После этого в боковое стекло машины врезался ствол пистолета Гвоздя и разнес его вдребезги.
Подпрыгнув на сиденье, Косых стремительно развернул в его сторону автомат и дернул за спуск. Уши пассажиров заложил оглушительный грохот оружия.
Крик смертельно раненного бандита прозвучал для Косых слаще музыки.
— Поздно! — проорал он побелевшему лицом американцу, который наконец-таки понял, что слишком долго тянул время своими речами. Косых ударил по фиксатору замка дверцы. Дернув на себя ручку, он резко ударил по дверце ногой и кубарем выскочил из машины, поливая окрестности короткими очередями.
В ответ раздались отрывистые выстрелы из пистолетов, и двор потонул в грохоте перестрелки.
Стромб понял, что это конец. Испугавшись, как бы его не зацепило шальной пулей, он быстро юркнул с сиденья на пол и там затаился.
Косых дал в сторону огненных вспышек длинную очередь на уровне пояса и стремглав бросился к углу ближайшего дома. Двое сраженных очередью бандитов повалились на асфальт, как два тюфяка. Остальные поспешно попадали на дорогу, словно сбитые кегли, и продолжили стрелять вслед несущемуся прочь беглецу.
Одна из пуль угодила ему в предплечье и, с силой развернув на сто восемьдесят градусов, бросила плашмя на дорогу.
Заскрипев зубами, Косых подтащил к себе выпавший из рук автомат и выпустил по бандитам еще одну очередь. Заплясавшие по асфальту фонтанчики желтых искр отметили место, где начали рикошетить пули. Бандиты, уткнувшись носами в землю, на какое-то время прекратили стрелять.
Воспользовавшись их замешательством, Косых, оставляя за собой кровавую полосу, стал отползать задом наперед к спасительному углу дома, до которого оставалось не больше трех метров. Едва только снова раздались пистолетные выстрелы, он вновь выпустил скользящую по асфальту автоматную очередь. После этого, тяжело отдуваясь, он заполз ногами вперед под укрытие ближайшего дома. Обессилено привалившись к стене, он не верил, что ему удалось убежать.
Спрятавшийся за иномаркой главарь, потрясая зажатой в руки финкой, как древком флага, заорал, брызжа слюной::
— Что, козлы дранные, облажались?! Вставайте же!.. Он ведь уйдет!.. В автомате почти не осталось патрон!
— Да, но последней очередью он обязательно кого-нибудь срежет, — возразил один из бандитов, выразительно глядя на Шершня. — Может, было бы лучше обежать дом и подстрелить его с другой стороны?
В желтых глазах главаря полыхнула ярость, но бандит ее не увидел.
— Иди сюда! — рявкнул тот. — Дашь мне свой пистолет, и я покажу вам, как надо стрелять!
Пожав плечами, громила сноровисто перекатился под защиту машин и быстро подполз к главарю.
Только этого и дожидаясь, Шершень взмахнул финкой, как шашкой, и сквозь, разверзшуюся на горле бандита страшную рану наружу хлынул мощный фонтан алой крови. Захрипев, подонок упал лицом вниз и в агонии стал царапать ногтями асфальт, пока не затих.
От вида крови зрачки у Шершня расширились, волосы на голове поднялись дыбом, и он стал похож на взбешенную гориллу. Вскочив на ноги и подавшись вперед, он выставил перед собой окровавленный нож. Ощерившись в волчьем оскале, с выступившей пеной у рта он прорычал:
— Ну что, доигрались?
Вслед за этим воздух разорвал его совершенно дикий, безумный смех, который также неожиданно оборвался.
Испуганно уставившись на него, бандиты тут же вскочили на ноги и, поглядывая на угол дома, за которым сидел Косых, стали пятиться от медленно надвигавшегося на них главаря, трясущегося от неуемной жажды человеческой крови.
— Эй, Шершень, ты чего? — проблеял слабым голосом один из громил, и в ответ ему двор огласился новым взрывом дичайшего гогота, от которого бандитов пробрал по коже мороз. Не требовалось большого ума, чтобы понять, что их свихнувшийся главарь окончательно потерял последние крохи рассудка.