Превозмогая боль, тот быстро отпустил его левую руку. Когда Левинсон дернулся к краю дивана, он нанес ему мощный удар по голове, тем самым частично его оглушив. После этого Иван дернул вверх его ослабшую правую руку и со всей силы ударил ею о деревянную спинку дивана. Разжав от боли кулак, Эйб выронил пистолет. Иван отпихнул его пяткой назад.
Воспользовавшись тем, что теперь у него свободны обе руки, извернувшийся Левинсон схватил Белбороду поперек туловища. Сжав его, будто тисками, он рывком подтянул к себе, и Иван потерял опору. Затем он бросил его справа от себя на диван и попытался насесть на него, но Белборода выбросил вперед обе руки и стал отжимать его подбородок.
Поняв, что ничего таким образом не добьется, Левинсон разжал свой захват и нанес Белбороде стремительный удар по лицу. В какой-то мере Ивану удалось парировать его, но тем не менее он оценил силу противника. Выбросив вперед руку, он попытался достать кулаком до его лица, но удар пришелся уже в пустоту: Левинсон, как кузнечик, вскочил на ноги и бросился к пистолету.
Рывком вскочив на ноги, Белборода обхватил руками соперника и попытался отбросить в сторону. Но тот в это время резко подогнул колени и наклонился вперед. Иван с грохотом, от которого затряслись стены квартиры, приземлился на пол. Взвизгнув от страха, Усупова шарахнулась в сторону.
Вскочив, Левинсон попытался ударить противника мыском ботинка по голове, но Белборода, проворно отклонившись в сторону, схватил его за лодыжку и резким движением крутанул в бок.
Вскрикнув от боли, тот грохнулся рядом с Иваном, и Белборода кинулся на него сверху.
Однако взять Левинсона голыми руками было не так-то просто. Он успел провести серию не сильных, но ощутимых ударов Ивану в грудь, стремясь сбить дыхание, и затем попытался перебросить его через голову. Но Иван на эту удочку не попался и, пригнувшись, нанес в ответ короткий удар в челюсть.
Левинсон почувствовал себя не важно и, быстро выпростав вперед руки, схватил Ивана за отвороты куртки. Одним рывком он притянул его к себе и тем самым лишил возможности эффективно работать кулаками.
Иван попытался отжать назад его голову, но Эйб прижал подбородок к груди. Резко крутанувшись под насевшим противником, он постарался сбросить его с себя. Белборода, падая на пол, вцепился в извивающегося, как угорь, Левинсона стальной хваткой, и они, сцепившись, как два диких зверя, покатились по полу.
У Галины, которая буквально умирала от страха, в голове вдруг провернулась какая-то шестеренка. Не долго думая, она метнулась к валявшемуся на полу пистолету Эйба. Схватив его, она поспешно отскочила назад, так как катавшиеся по полу мужчины едва не сбили ее с ног. Она резко вздернула оружие вверх.
В это время почти одолевший соперника Иван уловил краем глаза ее быстрый замах. Насколько было возможно, он постарался уйти от удара. Но агент «Моссад», вцепившись в него, словно клещ, не дал ему этой возможности. В следующий миг тяжелая рукоятка пистолета с силой опустилась ему на голову.
Перед затуманившимся взором Белбороды вспыхнуло кровавое марево, тело его обмякло, и он без сознания повалился на Левинсона.
Белборода махнул рукой проезжавшему мимо такси.
— Как со временем? — спросил он у пожилого, неряшливо одетого толстяка с редеющей шевелюрой. — Пара часов не утянет?
Безучастно поглядев на Ивана блеклыми, как лужицы талой воды, глазами, тот сплюнул в открытое окошко и равнодушно пожал плечами.
— Какие проблемы? Плати, остальное — моя забота.
Он зевнул, открыв взору коричневые от никотина зубы, потом засунул за потрепанный ворот несвежей рубашки указательный палац и стал усердно скрести ногтем грязную шею.
— Пятидесяти долларов хватит? — Иван быстро нырнул в машину и уселся на заднем сиденье.
Еле удерживаясь от зевоты, таксист, перевидавший на своем веку многие тысячи пассажиров, безразлично вымолвил:
— Хватит, — и тронул машину с места. — Куда едем-то?
Для начала Белборода дал ему свой адрес и потом попросил:
— Только не спеши, время терпит.
Кинув взгляд в зеркало, таксист усмехнулся:
— Не переживай. Мое кредо: никогда ни в чем не спешить. Все беды в этом мире от спешки… — не договорив, он вдруг весело подмигнул пассажиру, и скука на его лице неожиданно уступила место широкой улыбке, как будто яркий солнечный луч ворвался в темную комнату. — Ты обратился точно по адресу.
— Вот и замечательно, — устало улыбнулся Иван и, сдержав зевок, прикрыл глаза отяжелевшими веками. Сейчас его волновала лишь одна мысль, куда могла подеваться Усупова?