В то время, когда взгляд Стромба уперся в него, Джонс на всякий случай сделал несколько шагов назад в самую глубь тени. Хоть и не догадываясь о планах руководителя, он тем не менее все же подозревал, что тот запросто может угрохать его, если вдруг возникнет опасность ареста. Он знал о деле Челыша значительно больше других участников группы. На эту мысль его навела та легкость, с какой Стромб решил пожертвовать Киганом, если вдруг на месте встречи с Усуповой русские устроили засаду.
Пригладив рукой поднятые неожиданным порывом ветра волосы, Джонс пришел к выводу, что скорее всего для этой цели Стромб захватил с собой пистолет.
Поежившись, он подумал, что никакая информация на свете не стоит того, чтобы за нее умирать, и еще дальше отодвинулся в тень.
Окончательно потеряв его из вида, Стромб тихо выругался.
Ничего непонимающий Киган подумал, что Эдвард засек что-то подозрительное. Испытывая волнение, он стал осматриваться кругом с еще большим усердием.
Его бдительность принесла плоды. В конце улицы он увидел вынырнувшего из подворотни одетого в спортивный костюм амбала, приближавшегося какой-то странной походкой. Он шел так, будто ему стоило нечеловеческих усилий передвигать вперед свое мощное тело.
Немного не доходя до магазина, он скрылся в какой-то боковой улочке.
Пожав плечами, Киган решил, что это очередной алкоголик, и тут же забыл о нем. Если бы он знал, что это посланный на разведку Гнус, прибывший вместе с остальными бандитами к месту встречи с Усуповой, он бы не отнесся к его появлению так легкомысленно.
Джонс же, не подозревая о существовании бандитов, по-прежнему стоял в тени и раздумывал, как ему поступить. Скрыться с места встречи он не имел права, но с другой стороны, если вдруг это была ловушка, он мог угодить либо в тюрьму, либо, благодаря меткости Стромба, в гроб. Ни то, ни другое его, естественно, не устраивало. Как не устраивало и то, что если на встречу и в самом деле придет Усупова, в ходе дальнейшего расследования вновь открывшихся обстоятельств по делу Челыша мог всплыть на свет факт его предательства в пользу Рыкова.
— Куда не кинь, всюду клин!
Он продолжал думать над этим, когда в голову ему пришла очень простая мысль: если любовница Коростылева не появится здесь, все его треволнения испарятся, как дым.
— Хм, — задумчиво пробормотал Джонс.
Но как же она ее проигнорирует, если сама настаивала на ней?
Здесь в его голове забрезжила одна неплохая идейка. Он, конечно, не в силах помешать женщине прибыть на встречу, но в его власти изменить ее результат!
И Стромбу, и контрразведке, если, конечно, идея проведения этой встречи исходила от них, требовалось, чтобы он взял из рук женщины материалы о Рыкове. Но никто из них не догадывался, что лично ему это не надо! Если он не станет их брать, русские не смогут арестовать его с поличным, а Стромб никогда не узнает о его предательстве. А завтра днем они спокойно улетят в домой!
«Но если женщина не работает на контрразведку, — сказал сам себе Джонс, — в случае, если я не возьму у нее материалы на Рыкова, она устроит здесь шумный скандал. Тем самым она даст Стромбу пищу для размышлений о моей чистоплотности. Это совершенно недопустимо»!
Продолжая размышлять, Джонс пришел к выводу, что самым оптимальным в его положение — это убить женщину. Другого пути нет.
Он решил, что как только она появится у магазина, он отзовет ее в тень подальше от Стромба и зарежет.
Стромбу он затем скажет, что это была не та женщина. Ну, а если после ее убийства вдруг появится контрразведка, он быстро вложит свой нож женщине в руки и скажет, что она сама хотела его пырнуть. Защищаясь, он перехватил ее руку, и под силой инерции собственного тела, она сама наткнулась на собственный нож!
Джонс усмехнулся. Если женщина — агент контрразведки, пускай в этом случае ее коллеги докажут, что ее убил он. Ему приходилось несколько раз проделывать подобные трюки с холодным оружием, и всегда, по мнению наблюдателей, жертвой нападения был именно он, а не убитый им человек.
Приняв решение, Джонс переложил из брюк в правый карман пальто носовой платок. Не вытаскивая на свет нож, он тщательно протер его, уничтожая отпечатки пальцев. Затем, чтобы не наследить вновь, обернул этим же платком его рукоятку.
Стоя в глубокой тени, Джонс следил за входом в магазин и улыбался. Он поглаживал пальцем через тонкий платок кнопку выброса смертоносного лезвия ножа.