Он бросил тревожный взгляд на Усупову, застывшую на сиденье. Та продолжала пялиться на магазин, крепко удерживая в руках свою сумочку, так что было совершенно непонятно, придала ли она значение «доджу» или нет.
Иван посмотрел на часы. 2.45.
Проведя рукой по волосам, он отметил, что в любом случае, кому бы не принадлежал этот «додж», американцы должны быть уже здесь, если только, конечно, они взяли на себя смелость принять предложение Усуповой.
Его внимание привлекла появившаяся из-за угла магазина яркая блондинка в светлом коротком халатике и в туфлях на высоких шпильках. Торопливо обойдя толпящихся у заведения пьяниц, она резко остановилась, будто уперлась в стеклянную стену. Повернувшись спиной к освещенной витрине магазина, она поправила висящую на плече сумочку из белой кожи и прижала ее рукой к бедру.
Иван глядел на нее во все глава.
Один из снующих у магазина алкоголиков, толстый плешивый тип, тыча в нее грязным заскорузлым ногтем, отпустил в ее адрес какую-то пошлую шутку. Вся компания, раскрыв рты, громко загоготала. С презрением взглянув на них, покачнувшись, блондинка что-то процедила сквозь зубы и, видимо, это произвело на смеющихся впечатление. Они тут же заткнули глотки и сделали вид, будто ничего не произошло.
Переступая с ноги на ногу, девица покачнулась еще раз, и Иван понял, что она пьяна, как сапожник. С крайней настороженностью относясь к ее появлению, он смотрел, как она, с трудом выправив равновесие, облокотилась о заставленную разномастным спиртным витрину и для устойчивости широко расставила ноги.
— Вы еще слюну пустите! — с плохо скрытым раздражением посоветовала Усупова, глядя, какими глазами водитель такси пожирает появившуюся красотку.
Иван обернулся к Галине, но прежде, чем он успел открыть рот, она махнула рукой:
— А, что с вас взять. Все вы мужики одинаковы! — взглянув на часы, она распахнула дверцу. — Вы такой же кобель, как и все!
В раскрытый проем проник холодный осенний воздух.
Усупова поежилась:
— Ждите меня здесь. Я ненадолго…
Она вздрогнула, когда Иван положил на ее колено свою тяжелую руку.
— Вы с ума сошли? — с негодованием воскликнула она. — Что вы себе позволяете?
Она подумала, что водитель сейчас начнет требовать с нее задаток за проезд. Чтобы сбить его с толка, он подбавила в своем голосе гнева:
— Уж не думаете ли вы, что я позволю вам обращаться с собой, как со шлюхой?
Но Иван был само спокойствие.
— Я бы на вашем месте не спешил, Галина…
Усупова замерла. Откуда таксист мог знать ее имя, если только он не был связан с подонками Рыкова? Ее душу обуял ледяной ужас.
— Что все это значит? — выдавила она непослушными от страха губами. Лицо ее приняло мертвенно-бледный оттенок.
— Пустите меня! Иначе я позову на помощь!
Она попыталась выпрыгнуть из машины, но Иван схватил ее за руку.
— Да угомонитесь вы! — он дернул ее обратно к себе. Указав на прислонившуюся к магазинной витрине пьяную женщину, он тихо проговорил:
— Не кажется ли вам странным то обстоятельство, что она один к одному подходит под ваш словесный портрет, переданный по телефону Джонсу?.. Разве вы этого еще не заметили?..
Усупову будто ударили обухом по затылку. Она почувствовала, что ей перестало хватать воздуха.
Каким образом водителю стало известно о Джонсе?!
В загудевшей, как колокол, голове женщины рассудок взорвался диким хаосом разрозненных мыслей. Сердце ее застучало, как молот, а на раскрытых губах застыл немой вопль.
Иван заглянул в ее расширившиеся от ужаса глаза.
— Неужели вы еще не поняли, что кто-то, — он очень хотел надеяться, что это не контрразведка, — пытается выдать за вас перед Джонсом кого-то другого? Ведь они вряд ли когда-либо видели вас, и поэтому будут ориентироваться исключительно на ваше словесное описание…
Бессмысленно уставившись на него, Усупова впала в шок.
Стоя в темном дворе магазина, Эйб Левинсон бросил взгляд на часы и недовольно покачал головой. Как он не опешил, оказаться на месте встречи значительно раньше назначенного Усуповой срока не удалось. Это вселяло в него тревожные мысли: любовница Коростылева могла объявиться с минуты на минуту и тем самым нарушить план Мецеха.
На худом, жестком лице Левинсона отобразилась досада.
Появись они здесь раньше, он был бы более чем уверен, что все пройдет так, как надо. Но сейчас итог операции был настолько неопределенным, завися от банального случая, что поручиться за него было бы крайне неосмотрительно. Это приводило его в бешенство.