— Слушаю вас, — нетерпеливо повторил он, внимательно вглядываясь в деловито снующих перед телевизионной камерой милиционеров. — Вы будете говорить?
Рыков на мгновение обомлел, потом огромным усилием воли взял себя в руки и выдавил:
— Кто это?
Его надтреснутый голос прозвучал достаточно напористо и агрессивно, чтобы вызвать у собеседника уважение. Во всяком случае, он на это надеялся.
— Морда, это ты?
Левинсон замер и удивленно приподнял брови. Затем ухмыльнулся. В приложении к делу Рыкова имелось несколько экземпляров аудиозаписи его голоса, переданных Мецеху Косых, и Эйб больше не сомневался, что разговаривает сейчас с самим Рыковым.
— Кто это? — тем временем вновь рявкнул тот, так и не дождавшись ответа. — Где Морда?
Прозвучавшее в трубке слабое эхо возвратившегося сигнала повторило его вопрос, и ПМ отметил, как натянуто прозвучал его голос.
Продолжая ухмыляться, Левинсон осторожно вымолвил:
— Морда мертв. Но причин для волнения нет. Ни к американцам, ни в руки правоохранительных органов компрометирующие вас сведения не попали. Вы ведь именно это хотели услышать, не так ли?
Эйб сделал вывод, что Рыкова здорово припекло с этими материалами, что он решился собственноручно связаться с подопечным ему бандитом. Как он знал, тот связывался с ними только через Косых.
— Они по-прежнему находятся у Усуповой, — мягко продолжил он. — Но можете не сомневаться, что к утру они будут уже уничтожены. Я лично позабочусь об этом…
Белый, как смерть, Рыков почувствовал легкое помутнение разума.
— Кто это — я? — немного придя в себя, каркнул он пересохшими губами. — С кем я говорю?
С плутоватой усмешкой Левинсон выразительно проговорил:
— С другом, — и отключил телефон.
Услышав короткие гудки, Рыков обессилено разжал трясущиеся пальцы, и трубка с глухим стуком упала на стол. Им овладела паника. Он больше не сомневался, что только что разговаривал с одним из агентов «Моссад»!
Ухватившись ходящей ходуном рукой за бутылку и разлив при этом большую часть водки на стол, он с трудом налил полный бокал спиртного и поднес к губам. Но это не помогло. Мысли продолжали скакать в голове, как чертики на праздничной вакханалии.
Проревев что-то нечленораздельное, он присосался к бутылке и наполовину опустошил ее. После этого, откинувшись в кресле, попытался разобраться в сложившейся ситуации. В какой-то степени это ему удалось, и он пришел к неутешительной мысли, что все его первоначальные предположения о «Моссад» оказались верны: евреи разрабатывали его для вербовки. С какой стати им потребовалось уничтожать собранный на него Челышем компромат, если только не вывести из-под удара? Жест доброй воли? Чушь! В разведке ничто просто так не делается!
Сжав голову руками, Рыков застонал. Чертов Стромб! Именно из-за него начались неприятности. Где-то у американцев произошла утечка информации и, видимо, после этого им решилась заняться израильская спецслужба.
Изменившись в лице, Рыков оторвал руки от головы. Набрав номер инженеров радиоперехвата, он потребовал немедленно заглушить в МФМ все виды связи, благо, с помощью установленной в микроавтобусе аппаратуры это было сделать легко. Затем он сообщил инженеру телефон Шершня, чтобы тот работал с ним напрямую, и дал отбой. На лице его появилось мстительное выражение. Он представил себе, как проникший в здание Фонда Шершень прижимает Стромба к стене, и у того нет ни малейшей возможности позвать помощь, поскольку связи в здании нет, а до поста милиции у главного входа можно кричать хоть всю ночь напролет, все равно никто не услышит!
От этой мысли Рыков несколько приободрился. По крайней мере, он будет отомщен. Но что дальше?
Высосав до конца бутылку, Рыков решился скрыться. Какой-никакой, но это был шанс. Если же он будет сидеть здесь и дожидаться, когда к нему пожалуют агенты «Моссад», потом его будет ожидать только смерть.
Вскочив на ноги, ПМ приблизился к встроенному в стену кабинета замаскированному сейфу и достал из него авиабилет с открытой датой вылета, специально приготовленный на такой случай. Достав его вместе с толстой пачкой кредитных карточек, лежавшие на которых суммы не нужно было отмечать в таможенной декларации, он бросил ее на стол.
Что ж, если ему удастся вылететь сегодня утром в Европу, днем он сумеет обналичить часть денег и после этого растворится, как дым. С несколькими пересадками он доберется до одной маленькой южно-африканский страны, диктатору которой в свое время помогал крупными поставками оружия, и заживет у него под крылышком, не зная забот. По крайней мере, год или около того он выгадает, а там будет видно…