Невесело усмехнувшись, Мецех проговорил:
— Вы меня не дослушали. Самое интересное во всей этой истории то, что звонок исходил с домашнего телефона упомянутого фигуранта из «красного» списка. Ясно теперь?
Левинсон раскрыл от удивления рот.
— Вы хотите сказать, — медленно произнес он, придя в себя, — что эта дрянь сейчас находится у нее дома?
— Где она сейчас, я не знаю, но факт остается фактом, сигнал шел именно с ее аппарата. Ошибка исключена. Разумеется, номер телефона агента не указан ни в одном справочнике, но он присутствует в нашей базе данных.
— Я понял, — выдохнул Эйб.
На самом деле в голове у него кружился вихрь мыслей. Судя по всему, Усупова выступала в качестве приманки в операции русских спецслужб, а это сулило лично Левинсону серьезные осложнения.
— Что будем делать? — Левинсон гадал, сумели русские вычислить его или нет. Если да, то его песенка спета. Его завтра же вышлют из России за несовместимую с дипломатическим статусом деятельность, а по прилету в Израиль, вышибут и со службы. С засвеченными агентами там особо не церемонились.
— Я уже успел сообщить обо всем в штаб-квартиру, — между тем продолжал Мецех. — Оттуда пришло сообщение, чтобы окончательное решение принял я сам, так как лучше них владею сложившейся обстановкой. Руководство, конечно, не преминуло выразить недовольство нынешним развитием ситуации по делу «Илии» — на него делалась серьезная ставка, но здесь уж ничего не поделаешь.
— Погодите, так это приказ штаб-квартиры или ваш собственный? — уточнил Эйб.
— Я ж вам говорю, что мой. Кстати, хочу вас обрадовать, час назад из штаб-квартиры пришло еще одно пожелание, касающееся лично вас: вам разрешено, наконец, разобраться со своим «визави». Как это вам нравится?
— Вот как? — быстро переспросил Эйб. — С чего это вдруг такая щедрость?
Все это было довольно странно. То ему под угрозой увольнения запрещали трогать Стромба, то теперь неожиданно высказали «пожелание», а иначе говоря, приказ, чтобы он прикончил его…
— Не имею ни малейшего представления. Вы же знаете, как начальство не любит, когда их переспрашивают. Так что бросайте дело «Илии» и переключайтесь на своего «визави».
Левинсон задумчиво почесал мочку уха. Не иначе американцы по каким-то своим соображениям допустили о Стромбе намеренную утечку информации. Догадываясь, что «Моссад» не ровно дышит в его сторону, они, видимо, понадеялись, что ему быстро выпишут билет на тот свет. Но чем же им так насолил Стромб, что они решили избавиться от него? Может быть тем, что он чересчур много знал об изнанке американских спецслужб? Или израильское руководство хочет избавиться его, Левинсона, руками от своего врага Стромба, чтобы затем уничтожить его самого руками американцев, потому что пришла пора его ликвидировать? Этакий обмен пешками, в результате которой в выигрыше останется только Тель-Авив.
Проведя рукой по лицу, Левинсон решил, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Вышлют его русские из Москвы или подстроит какую-нибудь каверзу руководство, не важно, но ему необходимо срочно что-то делать, пока он еще жив. Самый лучший вариант, это доказать своему руководству, что его еще рано списывать со счетов.
— А теперь послушайте меня, — резко проговорил он, приняв, наконец, решение. — Дело «Илии» в отличие от вас мне кажется перспективным, и поэтому бросать его я не намерен! Что же касается моего, как вы выразились «визави», по его делу я сделаю все, что в моих силах, однако результат гарантировать не могу…
Левинсон услышал, как у Мецеха перехватило дыхание.
— Ты что, спятил? — прошипел тот сдавленным от злости голосом. — Я приказываю тебе больше не лезть в дело «Илии»! Это приказ!
— Если вы струсили заниматься им дальше, — спокойно проговорил Эйб, — то это не значит, что остальные должны уподобиться вам… — Не давая Мецеху раскрыть рта, он быстро проговорил: — После того, как дадут о себе знать мои подчиненные, пошлите их к дому, где отсиживается Усупова. Конец связи.
Левинсон, не слушая заревевшего от бешенства Мецеха, выключил станцию. Что ж, он сделал свой выбор. Терять ему нечего, но если он окажется прав, то совсем скоро займет место Мецеха.
Левинсон углубился в подворотню между домами.
Он был уверен, что Мецех выполнит его просьбу и сообщит Зеймицу с Шулехом адрес Морозовой, так как в случае благоприятного завершения дела «Илии» он постарается приписать все заслуги себе.
Эта мысль вызвала на лице Левинсона кривую ухмылку. Этому не бывать. Плодами своего труда, если все пройдет так, как он и задумал, наслаждаться будет исключительно он один!