смотрела на Мика с не меньшим ожиданием, чем я. Наконец Дей потушил сигарету о
стену и без особого почтения швырнул окурок в лужу, где он возмущённо зашипел и
погас.
— Отец умер, — отрезал Мик, засовывая пальцы в задние карманы джинс. — Я не могу
оставить сестру, когда она в таком состоянии. Приходится несколько раз в день
вынимать её из петли. Прости, что не отвечал на звонки, Арти, мне было не до
домашнего задания.
— Чем мы можем помочь? — робко вопросила Риса до того, как я успел на неё шикнуть.
— Не знаю, — небрежно передёрнул плечами Мик и слегка скривил губы. — Сходите, что
ли, в магазин, а то жрать нечего.
Наямура тут же кивнула и, схватив меня за руку, потащила прочь. Несмотря на
миниатюрный образ, хватка у неё была крепкой, почти стальной. Когда мы вышли на
более-менее оживлённую улицу, я не выдержал и взорвался:
— Это что было?
— Ему надо собраться. Поэтому в магазине мы будем не меньше часа. — Наямура
нахмурилась, наконец отпустив мою руку. — Как бы ты себя чувствовал, если бы у тебя
умер отец?
— Неудержимо радовался, что этот ублюдок всё же издох, а потом боялся, что его даже
из ада выпрут, — мрачно пробубнил себе под нос я, вновь закуривая, но, заметив
внимательный взгляд девушки, так и требующий исправиться, вздохнул. — Ему тяжело, я
понял. Но час?
— С таким и за несколько лет невозможно справиться, — едва слышно проговорила она и
уставила свой задумчиво-ясный взгляд вперёд.
Её родители были сторонниками строгого и традиционного воспитания — я часто видел
их в школе. Мало того что они каждую неделю лично справлялись у учителей об успехах
дочери, так ещё и занимались каждым школьным мероприятием вместе с другими
активными и неуёмными родителями — одним из них и был отец Мика. Вот только в
отличие от прочих, он занимался не официальной ересью, а тем, чтобы принести
немного радости. Младшие классы смотрели на него как на своего кумира. Риса никогда
не жаловалась и не плакала — даже когда её дёргали за волосы влюблённые мальчишки.
Но вместе с тем отзывчивая и мягкая, готова была помочь. Возможно, именно поэтому, видя мои метания, она вызвалась сюда. И уж не знаю, кому она больше помогла в тот
день: мне самому или Мику. Мы накупили по чуть-чуть овощей и фруктов, рыбы, лапши, мяса и консервов, сойдясь на том, что много скоропортящихся продуктов лучше не
приносить. Немного подумав, Риса взяла ещё и сладкого — сахарные печенья и большую
банку вишнёвого варенья. Как только мы вернулись, девушка отправила меня на кухню, заниматься приготовлением еды, сама же принялась за дом. Она несколько раз
пробегала мимо меня с набитыми мусорными мешками, внимательно следя за тем, что и
как я делаю, или не уставая вставлять замечания по поводу очередной сигареты,
оказавшейся у меня во рту. Словом, когда я закончил с ужином, дом блестел и дышал
свежестью, а его ошарашенные обитатели тихо сидели в баре, хрустя арахисом. Вскоре
я принёс туда ужин: пасту под томатно-мясным соусом, жареную рыбу с картофелем и
чай с вареньем. Поднос был тяжёлым, но я справился.
Трапеза проходила, как ни странно, оживлённо. Линда, пришедшая в себя, обновила
макияж, и теперь засыпала меня вопросами, «заинтересовавшись другом младшего
братика». На другой стороне стола, быстро орудуя вилкой и ножом, Мик листал
конспекты Рисы, выслушивая её тихие объяснения.
— Ой, Мик так много про тебя рассказывал, — поправляя лямку топа, возвестила Линда, взмахивая большими угольно-чёрными ресницами. — Ты же идёшь на золотую медаль?
— Как и многие другие, кто уделял должное внимание учёбе. — Улыбки у меня выходили
наверняка кривые, но девушку это, похоже, не волновало. Равно как и то, что она
была старше меня лет на десять.
— Как у вас принято говорить? Сильный сокол прячет когти. Не скромничай, — Линда
белозубо улыбнулась и снова кокетливо коснулась собственной бретельки.
Мик покосился на меня с ехидством, но, на своё счастье, никак не прокомментировал
поведение сестры и моё, мягко говоря, отвратительное положение. Когда с ужином было
покончено, Риса проследила за тем, чтобы Мик сфотографировал её записи, а затем
помыла посуду и попрощалась. Я уже хотел было последовать за ней, проводить до
дома, чтобы удостовериться, что девушка будет в порядке, но она подняла на меня
предупреждающий взгляд, отчего я замер.
— Ты не останешься на ночь, Артемис? — Линда обворожительно улыбнулась.
— Останется, — ухмыльнулся Мик.
Если бы я не знал про их разницу в возрасте, то предположил бы, что они близнецы.
Риса ушла, а я остался с ними, выслушивая истории про детство Мика. Вскоре Линда
томно возвестила, что собирается в душ, а потом спать. Я безразлично пожелал ей
спокойной ночи. Её брат, стоило девушке уйти, подошёл к бару. Взяв два стакана для
виски и бутылку положенного пойла, вернулся ко мне и налил.
— Лёд нужен? — тихо поинтересовался он и, дождавшись моего кивка, скрылся в кухне, откуда вскоре вернулся с двумя силиконовыми формочками. — Спасибо, что пришёл.
— Если бы не Риса, хрен бы я вас нашёл, — пожал плечами я, глядя на пару штук
ледяных кубиков в форме забавных звёздочек, упавших в стакан с виски. — Помогла мне
адрес откопать. Ничего, что она пришла?
— Это было неожиданно, но я… Даже рад, пожалуй. Одного тебя выставил бы вон.
Мы молча, не чокаясь, опустошили стаканы, и Мик разлил по-новой. Процедура
повторялась несколько раз. Скоро в ушах тонко звенело, а перед глазами всё плыло, и
именно тогда из Мика полилось всё то, что при девушках он, как мужчина, ни за что
бы не сказал. Он бил стол, вскакивал и начинал носиться туда-сюда, запуская пальцы
в волосы. Садился резко на корточки и утыкался лицом в колени, а затем вновь
поднимался и опрокидывал в себя заново налитый мною виски. Его отец умер ночью от
сердечного приступа. Он не говорил детям о том, что испытывает боли, лишь накануне
вечером, перед смертью, робко пожаловался, что не слишком хорошо себя чувствует и
закрыл бар пораньше. Тело обнаружила Линда, когда, не дождавшись отца к завтраку, отправилась его будить. Дальше, по словам Мика, она только рыдала и пила. Он же
занимался всем остальным, включая похороны, на которые Линда не явилась. В Японии к
смерти относятся… как к данности. Здесь это скорее привычный и даже повседневный
факт, чем роковая минута и идущие за ней страдания. Когда тебе с детства читают
книги о смерти, показывают фильмы и мультфильмы с подобной тематикой, ты начинаешь
привыкать. Но я знал, что Мика и Линду воспитывали иначе, обходили тему смерти
стороной. Особенно если учитывать, как рано они потеряли мать.
— Я не знаю, что мне теперь делать, — честно подытожил Мик, опускаясь на стул рядом
со мной и роняя голову на стол.
— Сдать экзамены, получить свою формальную аттестацию и заняться баром, — просто
пожал плечами я, обводя взглядом помещение и понимая, что это место можно сделать
очень уютным и приятным заведением. — Я даже готов помочь, если ты примешь помощь.
— После экзаменов. Иначе ты встретишься с моим отцом раньше меня, — попробовал
натянуть улыбку Мик.
Я убрал следы нашей пьянки, хотя сам покачивался от выпитого и усталости, затем
помог Микаэлису подняться и повёл его отсыпаться. Стоило ему снять с себя рубашку, как он упал лицом в подушку и тихо, как бы вдохновенно захрапел. Линда спала за
сёдзи — единственным японским приобретением в этом доме. Покосившись на часы, ехидно показывавшие половину второго ночи, я со вздохом поплёлся в ванную, надеясь, что смогу выспаться за оставшееся время. А когда вернулся и прилёг с краю кровати, то немного погодя обнаружил ладони Мика на собственной талии. Ощущение было