Поставили ее на пол только в лифте, причем к стеночке прислониться не дали, зато дали прислониться к себе. Пришлось так и ехать – зарывшись лицом в ткань джемпера, вцепившись в него же руками, а еще ощущая поглаживающие движения на уровне поясницы.
Она, наверно, опять так и заснула бы, но снова не дали – лифт поднялся на нужный этаж, пришлось выходить – теперь уже на своих двоих, пусть и с чужой помощью, а еще пришлось стоять, пока с нее снимали балетки в прихожей, потом в ванной, под чутким руководством, мыть руки, умываться, хихикая, когда мужчина начинал ругаться сквозь зубы, чем-то недовольный, потом танцевать в заданном направлении, вроде как в сторону спальни, падать лицом в подушку…
Вот тут-то Имагин таки не выдержал – застонал в голос, благо, волосы на голове рвать не начал, а Насте стало его настолько жалко, что она перевернулась, поднялась на локтях, посмотрела так трезво, как только могла.
– Спасибо вам, Глеб, вы хороший.
– А ты пьяная, – Имагин прошел к комоду, достал одну из домашних футболок, вернулся к кровати. – Иди сюда, – поманил девушку к себе.
Надеялся, что она послушается и приблизится, а она только головой помотала.
– Идти не могу, ползти могу.
– Ползи, – на самом деле, Глеб был согласен уже на что угодно, лишь бы она быстрей заснула.
Таким идиотом он себя еще никогда не чувствовал. Вот она – не слишком в адеквате, счастливая, веселая, довольная, в его кровати. Вот он – наоборот, очень даже адекватен, осознающий, что хочет и вполне может получить, но делать ничего не намерен, потому что утром будет подлецом…
Вытянув руку, Глеб надеялся, что она возьмет футболку, а потом он спокойно удалится, давая ей возможность самой уж как-то переодеться и погрузиться в самый сладкий в мире пьяный сон, но нет.
Его неожиданно сильно дернули за руку, заставляя сесть, а потом забрались на колени, устроились, обвивая шею руками.
– Что ты делаешь, Настенька?
– Вы так пахнете вкусно, Глеб Юрьевич, – девушка приблизилась к его лицу, втягивая воздух, облизала губы.
– Черт. – Глебу показалось, что он даже дышать на какое-то время перестал. – Сс-спасибо, – выдавил ответ сквозь зубы.
– Это одеколон? Как называется?
– Зачем тебе? – мужчина попытался снять с шеи ее руки, но куда там? Только придвинулась еще ближе, практически касаясь носом его лица. Глебу даже показалось, что он чувствует ветерок каждый раз, когда Настя моргает, хлопая ресничками.
– Мужу куплю, – ответила честно и быстро.
– Какому-такому мужу? – вряд ли заметила, как мужчина насупился, напрягся.
– Ну, когда будет муж, куплю ему. Хочу, чтоб пах так, как вы. Скажете название?
– Вот когда будет, пусть приходит, ему скажу.
– Нееееет, – губы Насти расплылись в улыбке, а глаза сощурились. Кажется, его милая пьяная принцесса раскусила план. – Вы его побьете, как тогда Петю отметелили.
– Этому больше достанется, – Глеб усмехнулся. Ну вот он же должен понимать, что Настя сейчас говорит несусветные глупости, а все равно ревнует. Представляет себе этого… мужа и ревнует.
– Вы злой, Глеб Юрьевич, – Настя же отклонилась, отпуская руки – упала бы, не придержи ее злой Глеб за талию, окинула его серьезным задумчивым взглядом, снова заговорила. – Но такой добрый. И хороший, смелый, привлекательный, знаете, что когда вы рядом, у меня вот тут, – она прижала руку к груди, – так странно становится, будто что-то шевелится, а когда смотрите, то вообще ноги подкашиваются. Представляете?
Глеб промолчал.
– А еще знаете, вы очень опасный. Для меня. Я же в вас влюблюсь, а вы потом… Нельзя мне в вас влюбляться, Глеб Юрьевич, а вы вечно со своими ужинами, с опекой этой. А я чувствую, что плохо потом будет, а все равно хочу…
– Что хочешь?
– Поцеловать вас хочу. Можно?
Надо было отказать, ссадить с колен, а потом смыться восвояси, пока не передумал, но Глеб решил еще разочек пройти по краю. Совсем чуть-чуть. Один маленький поцелуй, и все. Потому кивнул.
Настя приближалась к его лицу очень долго, неотрывно смотря при этом в глаза, даже не моргая, а потом закрыла их, касаясь губ. Мягко, будто крылом бабочки задела, и так несколько раз, дальше прижалась еще тесней, проводя по мужским губам языком, и он ответил на приглашение, раскрываясь навстречу, легонько сжал зубами кончик языка девушки, и она тут же застыла, не пытаясь высвободиться – послушная, а потом позволил целовать так, как захочется ей.
Но и оторвался первым, пока еще может, пока руки остаются на спине, а не шарят по прижавшемуся к нему, такому горячему, манящему, желанному телу.
– Настька…
– Не понравилось?
– Тебе не понравится утром…