Не приди Настя исключительно ради того, чтоб попрощаться со всеми, оставив в памяти хорошее, молча хлопнула бы дверью после этих слов, и дело с концом. Но ведь Женечку ей тоже было за что благодарить – взял же в бабочки, относился хорошо, пусть и с некоторыми оговорками, платил исправно, не зверствовал.
– Это я его быстро окрутила, Жень. А он меня долго окручивал.
Она имела в виду одно, он понял другое. Объясняться смысла Настя не видела. Зачем? Они, в общем-то, никогда не понимали друг друга.
– Ключ в общей гримерке оставишь, ну и казенное имущество не выноси, – пытаясь хранить все такой же обиженный вид, Пир передернул плечами, бросая еще один взгляд побитой собаки на девушку.
– Пока, – а Настя только слегка улыбнулась. К Пиру пошла первому, в сущности, только потому, что это и должно было пройти быстро и без особых эмоций. Здесь она скорей соблюдала приличия, чем действительно хотела попрощаться.
Развернувшись, Веселова открыла дверь.
– И ты это… – оглянулась, когда Пир снова заговорил. – В случае чего, замолви перед Имагиным пару слов за меня, ладно? Баттерфляй ведь загнется совсем, если меня здесь не будет, а тебе не сложно.
Настя не ответила.
Хлопотать перед Глебом за Пира она не собиралась. Даже проработав здесь несколько месяцев, поняла, что Бабочке долго еще придется лететь очень низко, если у руля останется он.
А вот за кого могла бы и попросить, так это за другого человека.
***
Невообразимо длинные ноги были на месте. Снова, как когда-то, Настя зашла в зал, заставая там главную бабочку. Она была на сцене одна. Видимо, раньше тренировалась, а теперь отдыхала, свесив те самые ноги вниз, разминая шею.
Амина заметила Настю не сразу, а когда заметила, только бровь приподняла. Но очень уж удивленно.
– Как это тебя, личная бабочка Имагина, занесло в нашу дыру? Неужели шмотки забрать пришла?
– По тебе соскучилась.
Настя огрызнулась, но для виду и без злости.
Амина стала для нее… в какой-то мере образцом. Ася так до конца и не поняла таинственную танцовщицу, да никогда и не поймет, потому что главная бабочка этого не позволит. Ни ей, ни кому бы то ни было. Но именно Амина в чем-то стала ее крестной матерью. Научила, как нужно относиться к жизни, когда наступают сложные времена, как-то умудрялась зажечь, когда Насте казалось, в ней искры больше нет, а главное – помогла открыть глаза на Глеба.
– Добился своего, да? – соскочив со сцены, Амина сделала шаг в сторону Веселовой. Она такой же в ответ. А потом снова и снова. Остановились они ближе, чем были когда-либо.
– Добился. Ему не нравилось…
– Да ни одному нормальному мужику не нравилось бы, Настя. А он нормальный. И ведь терпел долго…
– Терпел.
Настя кивнула, а потом они замолчали. Она – глядя в пол, Амина – на нее.
– Знаешь, – вновь заговорив, Ася вскинула взгляд на черноволосую девушку. – Я нормальную работу нашла. Буду деток учить, как хотела. Закончу пед, получу парочку сертификатов, свою школу открою. Может, и ты бы…
Амина фыркнула – не обиделась, ей просто стало смешно.
– Не меряй всех по себе, бабочка. Для тебя это была не нормальная работа, а для меня, – она окинула темные стены взглядом полнящимся такой любовью, что даже Настино сердце дрогнуло. – Это мой дом, Настя. Мой любимый дом. Мне нравится здесь работать. И я не дам ему уйти на дно.
А потом Амина посмотрела прямо Насте в глаза и улыбнулась. Впервые без ехидства и чего-то напускного.
– Так что передай своему хахалю, что если подумает прикрыть лавочку, то есть Бабочку, дело будет иметь со мной. Я не дам. Почку продам, но здание выкуплю. А не хватит моей почки, еще и Женечкину продам. А лучше мозг, ему-то он ни к чему…
Настя хмыкнула, Амина тоже, после чего они дружно ненадолго замолчали.
– Ты лучшая бабочка, Амина.
– Я знаю.
– До встречи, – а потом, не навязываясь с объятьями и прочей лабудой, Настя развернулась, направляясь к сторону гримерных.
Амина проводила ее взглядом, вернулась на сцену. Сначала просто присела, а через несколько минут забралась повыше, притянула ноги к груди, обняла их руками, прерывисто вздыхая.
Она немного завидовала Насте. Ведь у той получилась красивая история. Очень красивая. Но на себя примерять ее Амина не хотела бы. Ей нужна другая история. История о ней и о Бабочке. Ее Бабочке.
***
Девочки попрощались с Настей куда более эмоционально, чем Женя или Амина. Были даже слезы, а еще был торт и сок.