Шерлок немного придвинулся в кресле, сложив ладони в молитвенном жесте. Он раздумывал над тем, чтобы открыть карты, но решил всё же сохранить небольшое преимущество.
— Для полиции — да.
— Но вы сами так не считаете?
— Вы плохая актриса, Хлоя. Почти как ваша сестра, — в ответ на это на лице Хлои ясно отразилась ярость, впрочем, не зря — актрисой мисс Брук была замечательной. — Почему вы продолжали общение с Ричардом Холидей?
— Потому что, в отличие от Филиппа, я всё ещё надеялась, что Ричард примет меня в семью, и нам не придётся уезжать, — она тяжело вздохнула, — зря я не послушала Филиппа… Мы ведь могли уехать уже давно… Но я не хотела, чтобы из-за меня он оставлял семью… А теперь… Уже и не важно.
— Вы упомянули лишь Ричарда, но Холли ведь сестра Филиппа. Почему о ней не шло речи?
— Холли хорошая девочка, но именно из-за неё я осталась почти без денег. Простите, конечно, мистер Холмс, — она гневно посмотрела на него, — но ни я, ни Филипп не могли относиться к ней хорошо. Это не её вина, но… эта девчонка помимо всех сбережений моих покойных родителей получит десятую долю акций компании Ричарда в день совершеннолетия. А я тут еле свожу концы с концами!
— А как же Филипп?
— Ричард обеспечил его начальным капиталом, но на этом всё.
При этих словах она злобно прищурилась. Теперь Шерлок не сомневался — она знала, что Ричард хотел оставить всю компанию своему сыну в этом году и уговаривала Филиппа принять управление. Шерлок вздохнул. Хлоя скрипнула зубами. Бриллиантовую бабочку ей заполучить так и не удалось.
— Вам кажется, что Филипп украл бабочку, чтобы вам скорее удалось покинуть Лондон?
— Не знаю. Скорее всего. Теперь уже не важно. Мне не хотелось бы думать, что Филипп вор, но… если он, действительно, украл её ради меня, — она слабо улыбнулась, но во взгляде её улыбка не отражалась, — то я сохраню его последний подарок мне. Как только сестра отдаст мне украшение, конечно.
В этот момент в комнату вошёл Джон со стаканом воды в руке. За его неловкими манипуляциями Шерлок наблюдал отстранённо. Больше всего его теперь увлекал запах, исходящий от мисс Брук. Вначале Шерлок решил, что это обычный парфюм, но теперь всё встало на свои места: Хлоя вся целиком пропахла розами. Кажется, Холли Холидей ненароком оставила-таки подсказку.
— Приносим свои соболезнования, мисс Брук, — Джон, мягко улыбаясь, забрал пустой стакан и успокаивающе сжал её ладонь.
— Спасибо, доктор Ватсон. И всё же… можно попросить вас об одном одолжении, мистер Холмс?
— О каком?
— В театре никто не знает об истинном положении вещей — все считают, что мы с Филиппом не ладили… Пусть так и остаётся. Не хочется выслушивать их лживых речей и бесполезные соболезнования, — а ещё ей, конечно, хотелось продолжить карьеру.
— Хорошо. Простите за то, что заняли ваше время, мисс Брук.
— Найдите убийцу Филиппа, мистер Холмс, — она, кажется, хотела попросить о чём-то ещё, но вовремя остановила себя. — До свидания.
Хлоя мягкой походкой вышла за дверь. Джон устало вздохнул.
— Ты отдал ей бабочку?
— Мм. Да.
— Ясно… Хлоя ведь не певица, но я уверен, что видел её раньше на телевидении… Странно.
— Да.
— Ты вообще здесь? — но Шерлок уже направился к двери. — Значит, отправляемся к мистеру Холидей? На улице и в самом деле назревает буря. Да уж… Но ты ведь считаешь, что Ричард убил сына, а значит всё равно от этой поездки не откажешься?
Один шаг, два. Шерлок взялся за ручку и чуть медленнее необходимого потянул её на себя. Детектив обернулся, посмотрев на идущего рядом Джона, и сделал шаг вперёд, поджав губы.
Переступив порог, Шерлок ожидал, что пространство вновь исказится, как бывало раньше, но ничего подобного не происходило — никаких внезапных полётов или падений. Дверной проём оказался лишь дверным проёмом. Без Мэри, без чужих воспоминаний. Они с Джоном вышли в узкий пыльный коридор театра.
Едва сделав несколько шагов, Шерлок резко затормозил, широко распахнув глаза. К счастью, Джон, едва не врезавшийся в его спину, этого не увидел. Иначе доктор решил бы, что у друга прихватило сердце. Но Джон не видел, а потому он лишь чертыхнулся, сердито пропыхтел что-то и медленно обошёл перегородившего собой почти весь узкий проход детектива:
— Хэй, Шерлок! В чём дело?
— А? — Шерлок рассеянно посмотрел на него, как будто встретил призрака.
— Шер-лок, — Джон щёлкнул пальцами перед его носом, решив, что тот, как обычно, слишком далеко ушёл в чертоги, — так значит, отправляемся к мистеру Холидей?
Шерлок всё так же рассеянно кивнул, и обогнув Джона направился к выходу из здания, петляя по узким коридорам. Друг, вздохнув, последовал за ним.
***
Прийти в себя у Шерлока получилось лишь в такси на пол пути до дома Ричарда. За окном уже стемнело из-за надвинувшихся туч, и ветер безжалостно трепал одежду редких в такую погоду пешеходов. И Джон, и Шерлок молчали, и хотя это не было непривычно для них, детектив предпочёл бы говорить. Вот только фразы, наподобие «Джон, постарайся не бросаться под пули», вряд ли стали бы удачным началом беседы.
Хотелось, плюнув на всё, назвать таксисту знакомый адрес дома на Бейкер-стрит, и переждать бурю, сидя в своём кресле за камином, в уютной гостиной за чашкой чая и бесполезной, но приятной беседой с Джоном, живым и здоровым. Но почему-то от таких мыслей в горле вставал неприятный ком — правила игры остались теми же. И пусть Шерлок более не ощущал себя пленником в собственном теле, но и свободы, как таковой, не было.
Игра ещё не закончилась.
Шерлок не знал, чего именно добивался, когда оставил бриллиантовую бабочку себе. Сейчас она неприятным весом ощущалась во внутреннем кармане пальто. Конечно, само по себе украшение было почти невесомым, но вместе со своим кровавым багажом, бабочка казалась неподъёмной ношей.
Сантименты, как и говорил Майкрофт, оказываются слабостью. Впрочем… Шерлок не готов отказаться от эмоций совсем. Одиночество с недавних пор утратило для него всякую привлекательность.
Поэтому с бабочкой в кармане придётся мириться. Одно лишь то, что Шерлок переступил порог комнаты в театре, можно было считать маленькой победой. Конечно, всё это не означало, что исход этого вечера будет более благоприятным. Однако Шерлок наконец ощутил под ногами твёрдую землю, на которую можно было опираться.
«Эффект бабочки». Мэри назвала это именно так, но почему? Существовали и иные термины, возможно, более подходящие, но Мэри использовала именно эту комбинацию слов. И как только Шерлоку пришло в голову, что всё происходящее стоит понимать совершенно иначе, мысли приняли иной оборот: что, если это лишь шифр, подсказка? Он решил довериться своей интуиции (слепая безнадёжная вера), но большего у него и не осталось.
За окном кэба резко, будто где-то наверху прорвало плотину, хлынул ливень. Джон, сидящий рядом, заметно поёжился: плечо почти не беспокоило его весь день до этого, но, конечно, в такую погоду оно всегда давало о себе знать.
До дома, в котором сейчас находился Ричард Холидей, они доехали в полной тишине.
***
Как им удалось дойти до дверей, не вымокнув до нитки, оставалось загадкой даже для детектива — в Лондоне, действительно, разразилась буря. Домработница встретила гостей вежливым кивком и проводила к хозяину дома. Она, похоже, спешила домой — к сыну и маленькой дочери. В комнате было темно, как, впрочем, и во всём доме. Лишь настольная лампа освещала посеревшее лицо Ричарда Холидея. Теперь Шерлок увидел это во всей красе — горе от потери. Этот мужчина не был бездушным убийцей. Всего лишь человек, потерявший сына. Хоть и не самый простой человек.
Джон стоял слева от Шерлока. Пол был завален бумагами. Вина, что видна была так отчётливо для Шерлока, теперь искрилась иными цветами. Ричард, беспомощно оглядывая посетителей, сидел за столом спиной к окну, ко внешнему миру, где разразилась буря.
— Добрый вечер, мистер Холидей, — произнёс мягко Шерлок, — примите наши соболезнования.