Томас до сих пор не мог в это поверить и прекрасно понимал, что был виновен в её смерти. Если бы только он знал всё наперёд… Знал, что всё закончится вот так, то никогда бы не приехал в Секим, даже если бы в итоге никогда не обрёл своё счастье. Он сделал бы всё, пожертвовал бы собственным благополучием, лишь бы только Оливия была жива…
— Боже, Ты видишь нашу скорбь из-за того, что внезапная смерть унесла из жизни нашу сестру Лив; яви Своё безграничное милосердие и прими её в Свою славу. Через Христа, Господа нашего. Аминь.
Вскоре священник закончил отпевание, и все присутствующие отправились к выходу — на кладбище, в самом конце которого уже откапали яму глубиной в шесть футов, в которую, при помощи специальных верёвок спустили заколоченный гроб и принялись его закапывать.
— Уроды, — послышался злобный рык Клайда, — истеричка. Все друг друга стоите!
— Мистер Тейлор! — взмолилась доктор Марцелл из госпиталя святого Эскулапа.
— Заткнитесь все! — продолжал свою тираду мужчина. — Вы все последние лицемеры! Довели её до гроба и пришли позлорадствовать?! Потанцевать на могиле?!
Клайд смачно плюнул на землю, чуть ли не под ноги рыжеволосого жениха Лоранды Максвелл, про которую Томасу однажды рассказывала Лив.
— Заткнись, — сквозь плотно стиснутые зубы прошипел Хиддлстон, едва ли сдерживая нахлынувшую ярость внутри.
— Да если бы не ты, щенок, — вновь подал голос Клайд, — Оливия…
— Я сказал, заткнись! — наконец вышел из себя шатен, набросившись на Тейлора с кулаками.
Такая ненавистная Лив форма её имени стала отправной точкой, и Томас повалил мужлана на землю, усевшись поверх и выбивая из того дурь со всей силы, накопившейся внутри вместе с ненавистью и отчаянием. Каждым ударом он хотел отплатить по заслугам. Отомстить за каждое малейшее прикосновение к Лив: за каждый шрам, синяк, ушиб или царапину. Он это заслужил!
Алая пелена гнева покрывала глаза мужчины, и он даже не различал капель крови, разлетавшихся во все стороны с каждым ударом, руку стало болезненно саднить и в какой-то момент шатен даже стал видеть самого себя вместо Клайда, отчего его гнев становился только жгучей, но это было неважно. Всем, что отныне имело значение, было то, что Лив мертва. И Томас умер вместе с ней.
В конце концов, их разняли. На кладбище началась настоящая вакханалия: многие стали осуждающе переговариваться, и шепотки превратились в откровенный галдёж. А Кэти Стюарт и вовсе принялась вопить во всё горло, встав во главе похоронной церемонии, отчего все присутствующие в шоке замолчали.
— Перестаньте! — завизжала рыжеволосая, и в глазах её застыли слёзы. — Что вы устроили?! Ведёте себя хуже маленьких детей! Проявите хоть немного сочувствия и уважения! Ну неужели Лив не заслужила даже нормальных похорон?! — повернувшись к гробу, уже наполовину засыпанному землёй, Кэтрин прерывисто вздохнула. — Этого больше не повторится, — тихо проговорила она, — вся эта история научила меня тому, что нужно быть добрее. Ведь ты никогда не знаешь, что творится на душе у человека. Это послужит нам уроком. И впредь я буду лично следить за порядком. Я сделаю что угодно, организую общество поддержки, лишь бы подобная история больше не повторилась!
Свежая могила выглядела иначе на фоне остальных: только что раскопанная земля тёмным слоем возвышалась над местом, под которым покоился гроб, а вместо надгробия, пока ещё не готового к установке, во главе была установлена табличка со всей необходимой информацией.
Оливия Моника Тейлор.12.30.2001 — 12.30.2019.
Томас сидел на скамье неподалёку, не в силах оторвать взгляда, тогда как уже почти все гости разошлись по домам. Он видел, как Шарлотта Риггз крепко обнял Дэйва в знак поддержки, и как они ушли вместе с Мэттом Коллинзом и Кэти в сопровождении абсолютно несчастного на вид шерифа. Как Лоранда утирала горячие слёзы, придерживая рукой уже видневшийся животик, и хватаясь за своего жениха, как за спасательный круг. Как Дилан Флэтчер выдавил печальную улыбку, посвящённую Юнис. И даже как Клайд отправился домой, едва волоча ноги и держась за больную после ударов Томаса голову.
Хиддлстон недовольно зашипел, вновь ощутив покалывание кровоточащих костяшек правой руки, когда вдруг почувствовал, как, издав недовольный скрип, скамейка слегка прогнулась под весом ещё одного человека.
— Мистер Хиддлстон, — приветственно кивнула доктор Марцелл, скромно устроившись на другом конце.
Так странно… Лив всегда рассказывала о своём лечащем враче с таким презрением, но воочию женщина казалась абсолютно приятным человеком.