Ирония: мои современники из будущего так привыкли жаловаться на жизнь, что не заметили, как на парковках у многоэтажек перестало хватать места на личные автомобили. Бензин дорогой, говорят! Себе, мол, машину заправь, жене — заправь, тёще — заправь! Дорого, однако! Еще бы не дорого… Не знаю, кажется, если измерять в граммах счастья на человека, то здесь, в этом махровом брежневском «застое» счастливых людей больше. Несмотря на дефицит, отсутствие автомобилей, поездок в Таиланд и Египет и необходимость штопать носки. С чем это связано — сказать сложно. То ли пресловутая уверенность в завтрашнем дне, то ли — чувство причастности к некоему общему, правильному делу…
Знаю точно — пока в моем детстве, году этак в девяносто пятом, не появились чипсы — я был вполне счастлив и без них. А как только попробовал — сразу же стал периодически канючить у родителей — купите мне с паприкой! Так вот — тут люди радовались жареной картошке, а не чипсам. И это мне было как-то по душе. Однако такая простота порождала и беззащитность: буквально через лет пять-десять советское общество окажется в роли этого самого ребенка перед прилавком с чипсами. Гадость — но так хочется… И начнёт канючить, и счастье от этого стремительно начнет пропадать. И что с этим делать?
Кажется, я знал.
Чипсы ведь тоже бывают разные. Например — с добавлением натуральной петрушки или укропа вместо приправ на основе глутамата натрия. Можно их жарить на прогорклом масле, а можно — запекать в печи. Вроде и продукт один, а разница — существенная. Приучи человека к нормальным чипсам — он дерьмо с канцерогенами и в рот не потянет! Только вот беда — нынче в СССР чипсы были в страшном дефиците… И производились на одной-единственной фабрике в Москве. И дело не только в чипсах, верно?..
— Гера, ты о чем задумался? — Тася взъерошила мне волосы. — Чего такой серьезный? Вон — гостиница впереди, не прозевай!
— О чем думает белорус каждую свободную минутку? — улыбнулся я.
— И о чем же?
— Ясное дело — о бульбе! Ну, и о судьбах мира, конечно.
Глава 8,
в которой состоится тот самый разговор
Некоторые упоминаемые в этой главе темы — очень непростые, более того — болезненные. Автор заранее просит прощения, если задел чьи-то чувства, и напоминает — это художественная литература. Мнения героев могут не совпадать с мнением автора.
— Какие планы на день? — промурлыкала Тася, потянувшись всем своим гибким, сильным телом.
— В одиннадцать — интервью, — сказал я, любуясь девушкой.
Простыня совсем сползла с ее бедер, так что вид был завораживающий. Таисия, не стесняясь наготы, соскользнула с кровати, и на цыпочках, опасаясь прохладного пола, пошла в ванную.
— Товарищ Морозова, нельзя так ходить! — сказал я.
— Это почему это? — раздалось из-за полуоткрытой двери.
Зашумела вода.
— Потому что — провокация!
— Вот именно! — рассмеялась она. — Если в одиннадцать у тебя интервью, то выйдем вместе — я поеду в Раубичи, нужно заполнить кое-какие бумаги. Довезешь меня до остановки?
Я глянул на часы — стрелки показывали восемь часов сорок минут.
— Довезу тебя до Раубич. И обратно заберу, пожалуй. Найдешь там как время провести?
— Постреляю! — по изменившейся интонации голоса, я понял, что Тася улыбается. Но вдруг тон ее стал другим: — Ой! Гера, что это?!
Мигом слетев с кровати, я рванул к ванной: что там еще за напасть? Моя подруга — не та девушка, которая испугается мышь или таракана! Едва не поскользнувшись на пороге, я влетел внутрь и замер: провокации продолжались! Соблазнительно изогнувшись, она лукаво посмотрела на меня и проговорила:
— Ну, если ты меня подвезешь, у нас ведь есть лишние полчаса, да-а-а?
— Та-а-ася!
Опоздать на встречу с Машеровым из-за непомерной увлеченности одной симпатичной особой? Запросто!
Обратно я гнал как сумасшедший, едва-едва не нарушая правила дорожного движения. Двадцать километров от Раубич до центра Минска, где в квадрате из улиц Маркса, Энгельса, Кирова и Красноармейской располагалось здание ЦК КПБ, в теории можно было преодолеть минут за пятнадцать-восемнадцать, но — светофоры, но — другие водители, но… Измерять дорогу с точки зрения птичьего полета, напрямик — дело гиблое. Однако — успел. Без пяти одиннадцать я уже взбегал по ступеням крыльца, любуясь на знаменитые безрамные окна. Витринное стекло, однако! Изюминка здания! Они еще и коммунистов переживут, эти окна…