Я, колдуя у плиты с механической кофемолкой, глубоко вздохнул.
— Молчи, — сказал Сазонкин. — Пристрелю! Про это он особо предупредил: чтобы ты не смел со своими воспоминаниями влезать, до конца октября. Если захочет — сам спросит.
У меня на сердце свербело: 4 октября — день Икс! Точка бифуркации. Переживет его Машеров — значит всё не зря. Значит, не зря один дуроватый попаданец трепыхается! А тут — «пристрелю». И пристрелит ведь… Волков орудовал с ножом и венчиком: крошил зеленый лук, нарезал вареную колбасу кубиками, взбивал яйца с молоком. Странно было видеть его за приготовлением самого ординарного омлета. Мне всегда казалось — он должен готовить бифштексы. С кровью!
— Ладно, пойду посмотрю, что там Петр Миронович. Вроде как проснулся, в душ пошел. Накрывайте на стол, скоро будем…
Мы с Волковым переглянулись. Интересные нам достались роли! Тем не менее — поставили тарелки, вилки, ножи, хлебницу с черным и батоном, масленку со сливочным маслом… Омлет и кофе приготовились одновременно, и в эту же секунду в дверь кухни вошел Машеров.
— Ба! Все в сборе! Василий Николаевич, Герман Викторович… — сказал он и протянул руку для рукопожатия, а потом втянул носом воздух и улыбнулся: — И не думал, что с утра буду такой голодный… Пахнет здорово! Приступим?
И мы приступили. Омлет с колбасой и луком получился у Волкова великолепно, хлеб был свежий, да и кофе мой не подкачал, все воздали ему должное.
— Товарищи, это не совсем честно с моей стороны, но вы оба — люди непростые… Я хотел задать вам пару вопросов — чисто гипотетических. Да, я задавал их и другим людям, из разных отраслей народного хозяйства и общественной жизни, но…
Машеров отпил кофе и блаженно зажмурился.
— …но к каждому из вас у меня особое отношение. Однако — это не за завтраком. Есть и другие темы для обсуждения. Василий Николаевич, что там за история с новой модельной линией мебели?
— Минуточку! — Волков оживился. — Сейчас схожу за бумагами.
Он встал из-за стола и вышел. А Машеров перевел взгляд на меня:
— Что касается интервью с Ахмад-шахом… Там ведь было еще что-то, не для печати?
Я поперхнулся кофе и закашлялся, Сазонкин обошел стол и хорошенько врезал мне по спине. Идиотская традиция — человеку и так плохо, давайте ему еще позвоночник сломаем!
— … кхе-е-е-е, да, Петр Миронович, было. — я поднял глаза к потолку, вспоминая. — «И если бы среди тех, кто решает судьбу Союза, был кто-то авторитетный, настоящий вождь и настоящий воин, который умеет держать слово, обладает своим видением и не побоится пожать мне руку при встрече… То ты мог бы свести меня с таким человеком. С таким человеком мы могли бы договориться. Мы могли бы поддержать друг друга, помочь друг другу сохранить наши страны!»
— Это Масуд сказал? — Машеров был невозмутим.
— Да. Так — или очень близко к тексту.
— И вы считаете…
— Я считаю — вы и есть такой человек, Петр Миронович. Больше некому.
Машеров отпил еще немного кофе, а потом сказал:
— Да, я, пожалуй, побеседовал бы с этим партизаном. Есть в нем что-то такое… Кажется, он человек чести? «Не побоится пожать руку», каково? — батька Петр посмотрел на свою внушительного размера ладонь и усмехнулся.
— Насколько я могу судить — так и есть.
— Что ж, вернемся к этому разговору… В ноябре, после седьмого. Да! Думаю, к тому моменту всё прояснится.
Я тоже надеялся, что к тому моменту всё прояснится, но говорили мы с ним, похоже, о разных вещах. А потом пришел Волков, принес чертежи и эскизы новых моделей мебели, мы убрали со стола и принялись обсуждать будущие новинки так, как будто ничего важнее на этом свете не было!
— …светлые породы дерева для корпусной мебели и обивка из льна или хлопка для мягких комплектов — это всё мы можем делать на месте! Дубровицкая текстильная фабрика наконец-то вздохнет — будут у них заказы… Фурнитурой озаботим ДМЗ, Рикк эти заказы с руками оторвет… — Волков был в своей стихии.
Машеров же зрил в корень:
— Скандинавский минимализм, говорите? Признавайтесь, Белозор — к нынешней Скандинавии это имеет мало отношения, верно?
— Это имеет отношение к нынешней Белорусской ССР, да? — выкрутился я. — Лен, дерево, светлые тона… Добавим красного орнамента, например, на обивке кресла или подушках — куда как хорошо будет!
— Ну и жук, ну и жук… Оршанский льнокомбинат не поймет, Пинскдрев и Ивацевичи — тоже. Если продукт пойдет в массы — придется делиться, Василий Николаевич!
— Поделимся. Но мы будем первые! Наладим производственный цикл — а потом хоть в Оршу, хоть в Ленинград.