Зачем ему понадобился Рома? Всё просто. Пётр Миронович был из тех, кто считал, что команду надо подбирать и воспитывать самому. А личную преданность шефу ставил намного выше профессионального мастерства. Старые кадры завистливы и непослушны. Они интригуют и считают господина Кривых бездарной выскочкой, а посему каши с ними не сваришь. Как раз он сейчас подбирал преданных, идейных, молодых исполнителей для нового доверенного ему проекта, и Рома показался ему одним из подходящих кандидатов. «Таким, – думал Кривых, – всегда можно припомнить их нищенское прозябание и кто их вытащил из дерьма. Поэтому они благодарны и исполнительны… до поры…»
– Я – согласен, – искренне ответил Рома.
– Я – не сомневался, – улыбнулся в ответ функционер от науки. – Тогда сегодня же, сейчас, вы берёте перо и бумагу, – он протянул ему листок и ручку, – и пишете заявление о приёме на работу. А завтра к девяти часам – как штык. Определяю вас в группу профессора Хомич.
Рома не обратил внимания на знакомую ему фамилию. Точнее, он знал профессора Даниила Львовича и никогда не интересовался его фамилией. В бланке наряда стоял адрес на обслуживание аквариума и фамилия Кати – Смирнова. Почему так? Рома не задумывался. Поэтому будущего своего шефа профессора Хомич он не ассоциировал с хозяином квартиры, в которую приходил регулярно и обслуживал аквариум.
Возвращаясь, домой, Рома первым делом набрал номер телефона любимой. Он горел от нетерпения сделать ей предложение. Теперь, когда на горизонте замаячила доходная работа, и перспективный специалист Зюлькинд может обеспечивать не только себя, но и свою семью – откладывать свадьбу было глупо. Телефон не отвечал. Люба не могла ответить, она стояла на четвереньках, на огромной круглой кровати в «Гостинице на час» и любовалась своим отражением в зеркале. Её сильное тело прогибалось, двигаясь в такт мощным движениям прильнувшего сзади огромного мужика, который запрокинув голову сопел и хрипло, шёпотом матерился, обхватывая Любины бёдра. Руки его были сильными и горячими, движения мощными, протяжными и плавными. Где-то в лабиринтах валявшейся под креслом одежды, Любин телефон играл мелодию из «Сильвы», Люба закатывала глаза, закусывала губы и не обращала на него внимания. Здоровый мужик сопел распалённым дыханием племенного быка, иногда хлопая по упругим бёдрам партнёрши руками так, что находящимся за стенкой казалось – «кому-то лепят смачные пощёчины».
Телефон надрывался… Люба только громче стонала. Мужика, однако, напрягал этот противный, хоть и мелодичный звонок. Он отвлёкся, и сладострастное облегчение откатилось куда-то далеко, не давая возможности забыть обо всём и насладиться минутой высшего блаженства. Он посмотрел тоже в зеркало. Картина ещё больше отвлекла его от сладостных реалий происходящего. Саша Полковник, а это был именно он, вспомнил рассказ своего сослуживца, про конногвардейцев…
«Рассказ про конногвардейцев»
Передаётся со слов рассказчика и с использованием его выражений.
Сей рассказ поведан давним товарищем Саши Полковника по совместной службе, во время ночного рейда, на коротком привале.
«И врать мне вам, братва, нет никакого смысла, – начал тогда свой рассказ друг Полковника и его тёзка Сашка – капитан, однополчанин.
Пили, значит, мы всю ночь. Повод был необыкновенно порядочный. Не то, что тапки обмывали купленные. Нет. Серёга выиграл пять тыщ! И выиграл, блядь, как раз в свой день рождения. Купил в киоске лотерею «Спринт» за полтинник. «Дайте, – говорит он продавцу, – подарок ко дню рождения». Та протягивает билет. Он открывает. Даже надорвал кусочек. Медленно разворачивает и улыбается. «Вот, – говорит, – спасибо. Пять тыщ…» А «Жигули» тогда как раз почти столько стоили. Все улыбаются. Мол – пизди, пизди. И продавец – девушка молодая – тоже тянет рот до ушей.