– В городской больнице справляет день рождения отделение… – продолжил художественное чтение Нестор.
На мониторе замелькали кадры врачей, принимающих пациентов, пациентов, сидящих в коридорах поликлиники в ожидании приема. Руки Пискина летали над монтажным пультом, то устремлялись к ручкам регуляторов громкости, то к кассетам, то к принимающим отверстиям видеомагнитофонов. Записывался стандартный хвалебный сюжет, и тут на фоне текста о сложной работе регистратора в тот момент, когда журналист зачитывал имя, фамилию и отчество появилось безрадостное и даже изможденное лицо какого- то мужчины, заглядывавшего в окошко регистратуры. Это длилось секунду, две, три…
– А это что за рожа? – удивленно спросил Куплин. – Это и есть регистраторша?
Все журналисты, присутствовавшие возле монтажного пульта, дружно рассмеялись. Это была форма корпоративного развлечения, когда монтажеры иной раз вставляли в сюжеты некие каверзы из-за дефицита кадров или потехи ради.
– Хороша, хороша, – саркастически оценил Куплин.
– Регистраторша в этот момент отвернулась, и нечего было снимать, – начал оправдываться Антон Кузнечиков – один из трех телеоператоров.
– Ну, подождал бы, – размеренно выговорил Куплин.
– Так я откуда знаю, что будет в сюжете, – ответил Кузнечиков.
И это была чистая правда. Телевизионные сюжеты лепились на лету. Пришел, увидел и отснял. Журналист писал текст отдельно от видеоматериала. Телеоператор снимал отдельно от текста. А монтажер самостоятельно заполнял озвученный журналистский текст картинками на свой вкус. Так под маркой простоты и минимума движения создавались новости для народного внимания.
– Пойдет, – дал заключение Куплин. – Кто там разберет…
– И в заключение – новости спорта. Спортсмены маленького нефтяного города опять добились наград,… – прогремел голос Нестора, усиленный динамиками в монтажной.
Все это был спектакль из минителеспектаклей. Заявки на все минителеспектакли поступали из структур маленького нефтяного города. При изготовлении каждого из минителеспектаклей роль журналиста сводилась к позитивной обработке требуемого события. Но Куплина не огорчало рамочное творчество, не оформление телеэфира было главным для него…
Будучи иногородним, как и редактор газеты Квашняков, и приглашенным самим Хамовским, он испытывал здесь признательность только к одному человеку – главе маленького нефтяного города. Не обремененный моральными, связывающими сердце связями, он исполнял любой заказ и профессионально обыгрывал любое событие так, что власть оставалась на высоте, а то и покоряла новые вершины. А те события, где власть была не на высоте, не выходили на экраны: журналисты их игнорировали. Но опять же – это было не главным.
Зарплата и премии, получаемые Куплиным от Хамовского, быстро наскучили ему и стали казаться мелкими. Когда он получил ежемесячную доплату за оказание телевизионных услуг от департамента Ямальской столицы, это осчастливило его, но ненадолго. Основную долю своих побочных заработков он нашел в платных услугах, оказываемых населению телерадиокомпанией, сколотив вокруг себя финансовую банду…
***
Отчитав новости, Павшин встал, деловито пересек съемочный павильон и устремился к своему кабинету, где над столом рядом с фотографией Хамовского висела его фотография в фуражке и мундире гестаповского офицера, искусно приделанные в фоторедакторе.
О ПАУЧЬЕЙ ЖИЗНИ
«Если не хватает своего огня – надо греться у чужого».
Проведя границы Своего, любое существо жаждет получить полную власть над Своим. Этой чертой обладал и Хамовский, глава маленького нефтяного города, похожий на доброго плюшевого Вини-Пуха, набитого польскоукраинской ветошью.
Хамовский мыслил Свое дальше души, собственного тела и даже собственной четырехкомнатной жилплощади в маленьком нефтяном городе. Он не ограничивался даже квартирами, приобретенными в Хосте и Санкт-Петербурге.
Свое он распространял на весь маленький нефтяной город, на всех людей, работавших в подвластных ему учреждениях, отделах и отдельчиках, в управлениях и предприятиях.
Если для многих Свое имеет право на собственные капризы и безумства, то для Хамовского Свое следовало велениям его разума, который, как верил Хамовский, знал истину, поскольку именно он, ХАМОВСКИИ, а не кто-то другой забрался на трон главы города и держал его крепко в течение трех выборных сроков.